На очередном привале я из своей индивидуальной корзины со съестным достал пачку крекеров «Соленые и рассыпчатые» и пластмассовую коричневую банку с картофельным пюре. Мне удалось залить его кипящей водой с первого раза, ибо вода в бутыли почти кипела. Я с удовольствием лизнул пластмассовую ложку с пюре. Мне очень хотелось жить!
Погонщики презрительно стали плеваться, издалека наблюдая за моим пиршеством, и остервенело кусали пшенные лепешки, издали похожие на листы бумаги для дешевого ксерокса. На вкус, они, похожи, были такими же.
-Чего вы? - рассердился я. - Пусть вам не нравиться их состав, но мои крекеры не содержат свиного жира.
А они все нехорошо косились на меня и качали головами, завернутыми в чалмы.
Мы нашли проход между гор, похожих здесь на наваленные друг на друга бело-розовые длинные зефирины. Морщинистые громадины уходили в небо, вызывая у меня дикий восторг необычным цветом и высотой под три тысячи метров. Мы казались крошечными личинками рядом с ними - великими, вечными, статичными, необыкновенными. Проход был длинным, будто кишка, извивался среди почти сомкнувшихся гор. Вершины под лучами солнца светились белым светом, на вид казались хрустящими, ноздреватыми, будто козий сыр. Потом мы долго карабкались по другим, пологим горам, поднимались по склонам, вдоволь наплескались в речушке, задорно прыгавшей с некрутого уступа в крошечное озерцо. В озерце отражалось яркое небо и пышные кроны высоких дубов.
Недалеко от нас небольшая бедная деревня-ксура ютилась на одном из пологих холмов, покрытом сплошь густыми кустами туя.
Караван остановился недалеко от деревни. К навесному мосту к деревне через глубокое тонкое ущелье никто из экспедиции даже не подошел. Я отважно подполз к краю, глянул вниз и отшатнулся. В прозрачном свежайшем пространстве звенела тоненькая речка внизу, отсюда казавшаяся ярко-голубой. Или это яркое небо отражалось в ней или текла она по камням с вкраплениями драгоценной бирюзы, кто знает!
Противоположный край пропасти был в тени, во мхах, и оттуда тянуло сыростью и затхлостью.
Арабы стаскивали тюки с верблюдов, при этом все косились на меня, присевшего на корточки у моста. Конечно, я был чужой в этой компании любителей оружия и тайн, бельмом на глазу, пятым колесом в телеге, Лениным в экономическом тотеме Энгельс-Маркс, но меня это больше не волновало.
Я долго наблюдал за ними, гадая, что арабы собирают на краю ущелья, пока не догадался - массивную катапульту, направленную на пустынную деревню. Я побежал к Фаркату, который что-то ввинчивал в пусковое устройство катапульты.
-Зачем это? - Спросил я его, задыхаясь от бега по жаре. - Деревня же пуста!
В лоб мне уперлись ледяные глаза араба. От его напряженной позы веяло чем- то тигриным или даже скорпионьим.
-Ты ведь вроде как турист? - обрезал он зло. Ушиб походным топориком палец и страшно начал ругаться. - Мы должны принять меры безопасности против диких песчаных племен. Завтра сиди в палатке с голландцами, понял? Там есть, кому тебя занять! Это приказ! Не хватает, чтоб нам туриста пришибли ненароком!
-Вы станете атаковать эту деревню!? Но в ней никого нет! Да даже если б были, мы - мирные туристы, разве не так? Зачем нам стрелять в кого-то? Я в таких делах не подписывался участвовать! Вы нарушаете Международную Конвенцию о правах человека! Мы же находимся в туристическом Марокко!
-Ты мал еще разбираться в подобных вещах! - прорычал Фаркат. Он закрывал шарфом рот и нос, отчего голос его звучал глухо и неприятно. - Ни один тур в пустыню за тайнами не был мирным! Все идущие сюда предполагают и даже мечтают, что станут участвовать в войне! В войне за решение загадки, в войне за первенство, за победу!
-Я не желаю ни с кем воевать!
-Ты лопочешь чушь, как недостойный! Что главное в жизни мужчины? Война и охота! Охота на зверя, женщину, врага, тайну!
Я едва сдержал удивленный возглас. Деревенька выглядела такой древней, что рассыпалась бы от одного удара лопатой. А арабы готовили камни для метания, доставали припрятанные в тюки на горбах верблюдов автоматы, зло курили вонючий табак.
-Я не подписывался присутствовать при военных действиях, - твердо заявил я, хотя внутри у меня все сжалось.
-Да где действия-то? - деланно удивился Фаркат. Со времени нападения на меня агрессивной змеи, он стал другим. Каким-то чересчур уверенным в себе.
Он близко нагнулся ко мне, и на меня вновь повеяло чем-то хищным, жутковатым, что исходило от его странно дергущегося века и рта. И мне сразу расхотелось спорить.