-Не понимаю, почему ты не можешь закрывать колпачки у горчицы и кетчупа!? - воскликнула Вичка. - Ты нарочно меня злишь...
-Потому что не хочу закрывать!
-Ладно, дорогой!- успокаивающе заурчала Анна Сергеевна, как клещ, хватая меня за руку. - У меня есть знакомый во Дворце бракосочетания на Английской набережной, Константин Васильевич. Вас зарегистрируют без очереди! Я сейчас ему позвоню!
Пока она звонила, мы с Вичкой, молча, смотрели в окно. Даже когда Анна Сергеевна опустила мобильник и радостно сообщила, что регистрация завтра в 12.00, мы оба не двинулись с места. Если б я не был бы так расстроен, я бы удивился, почему Вика не казалась счастливой.
Я скупо попрощался с новыми родственниками, и, нога за ногу, выполз на улицу. Я устал страшно. Мне даже с Вовкой не хотелось разговаривать, но это первое, что я сделал, выйдя из ванной у себя дома. Вовка мобильник не брал, и мне пришлось звонить домой к Леночке.
Леночка подняла трубку, мрачно выслушала скоропалительное приглашение на свадьбу и заявила:
-Вовочке, конечно, все передам, но не обещаю, что Вовочка придет!
-Почему? Все - таки его друг женится.
-Он себя очень плохо чувствуют. Это ты виноват! Чем ты его напоил в Маракеше?!
-Мы не пили!
-Я вас знаю!
Я плюнул и отключился. Я стоял на кухне и наблюдал клокочущую жизнь во дворе с высоты пятого этажа. Внизу сновали домохозяйки, бомжи, школьники, собаки, пенсионеры, алкаши, профессора, студентки, рокеры, автомобилисты. Вся эта масса суетилась, смеялась, толкалась, орала - была занята. А я, как неприкаянный, привязанный за горло к завтрашнему обещанию жениться, сидел дома как сыч. Солнце палило мне в глаза нещадно, словно вознамерилось обуглить меня. Хотелось пить. Мне было душно. И, если честно, страшно.
Страшно, что вот так я проведу свою жизнь - в мире, где все расписано как в школьном дневнике.
Я запихал в карман паспорт, оба мобильника (завтра Вовану отдам) и отправился в центр города.
Мне хотелось потолкаться среди людей, идти вроде бы по своим делам, подмигивать девушкам в коротеньких, туго обтягивающих попки, юбочках. И откуда они только появляются у нас летом?! Ведь зимой женщин в городе нет! Вот так и заявляю со всей ответственностью - нет! Есть обесформленные полудевущки-полубабушки, до ушей закутанные в пуховики. Бледные, ненакрашенные, с синими губами и неприветливыми физиономиями. Ни ножек, ни грудок, ни попок - ничего! - коричневато, мрачновато, холодновато. И в лицо не глянешь - где там личико! - под синим, серым или черным мехом.
А в белые ночи - другое дело! О, тут мужику просто раздолье - чудо кто ходит вокруг: ножки от ушей, цветные тонкие платьица, джинсики в обтяжку. Пузики, губки и глазки! А еще волосы, летящие под ветерком и духи...М-М-М! Какие бывают вкусные духи! Зимой у нас пахнет дождем и бензином, а летом - свежей водой, сиренью, молоком, ветром, кофе! Студентки хохочут, как ненормальные! Старшеклассницы, которые косят под студенток, строят глазки всем подряд! Прелесть!
Вечерело, но солнце и не собиралось спускаться, ослепительно сияя на небе и отражаясь от золотых шпилей, куполов, кованой решетки Эрмитажа, от элементов карет, искусно лавировавших в толпе. Я поболтался у музея, съел сосиску в тесте и присел на скамейку рядом с иссохшей древней старушкой. Самой что ни на есть интеллигентной старушкой - в сером летнем пальто и милой шляпке с вуалью. Не поймите меня неправильно, я не то что восхищаюсь старушками, но такие бабки - ушлые, с хитринкой, любительницы абсента, поэзии Серебряного века и балерин Мариинского театра, все в крупных камнях - на шее, ушах и пальцах, - еще встречаются у нас на улицах.
Я кусал свою сосиску и смотрел на Кунсткамеру, приятно голубевшею сквозь резные листья кленов, а у моих ног текла пестрая толпа своих и иностранцев.
-А что ты не с ними? - вдруг спросила меня старушенция, указывая зонтиком на толпу.
-Ай, бабка, не знаю! - отозвался я уныло. - Ничего не знаю! У меня, наверно, кризис пополам с сезонной депрессией.
-Что так?
-Вот, женюсь завтра.
-А ты не хочешь жениться?
-Не хочу!
-А зачем тогда рискуешь своей судьбой?
-Вроде как ребенок будет. Но, клянусь, не мой.
-И ты решил сюда прийти, подумать? Правильно. Я тоже часто к сердцу города прихожу подумать. А друзья твои где?