Ноги скользили по влажному полу. Но я стал передвигаться быстрее, когда я услышал, как с той стороны, откуда я пришел, вдруг с писком полетели летучие мыши. Они пронеслись мимо, а вот подземные насекомые понабивались ко мне в щель, спасаясь от волны ужаса, о которой предупреждал Эфир и, вызывая у меня омерзение до дрожи. Я не жаждал, чтоб на меня сел здоровенный слепой жук размером с мышку компьютера, который вздумал ползти за мной, потому стал двигаться быстрее. И протиснулся, наконец, на свободное пространство.
Передо мной расстилалась темная пещера, украшенная, как елка, фонариками на потолке. Вид был феерический и очень тревожный. Края пещеры заканчивались где - то далеко, откуда доносился приятный шум воды. Я сделал шаг и тут же вляпался в липкую гадость, свисающую потолка. Гадость была похоже на тесто и такая же на ощупь. При этом она вздрагивала и подтягивалась туда - сюда, что не бывает с настоящим тестом (слава богу!). Но мне было некогда ее рассматривать. За мной скрежетала всякая насекомная гадость. Я побежал вперед. Жужжание вдруг усилилось. Я невольно обернулся и остолбенел.
Насекомые тоже вляпывались в тесто, болтались в ней, мельтешились, жужжали, скрежетали, пищали, а тестовые щупальца быстро тащили их вверх, к открытым светящимся ртам с тремя или четырьмя рядами зубов. Это жадные рты каких-то личинок или куколок алчно откусывали жукам головы и аппетитно жевали.
Я сглотнул и поскакал дальше, надеясь, что, даже если и попадусь в клейкое тесто, у ртов не хватит сил меня затянуть к потолку. Хорошее место для того, чтобы спрятаться, мне посоветовал друг Эфир! Увижу, залью водой на фиг!
У маленькой речки меня подстерегала еще одна тварь. Огромная, может быть, динозавр, не знаю! Оно, склонившись над водой, громко всасывала в себя воду. "Пришла моя смерть", - запоздало подумал я. Обычно я замираю, когда нервничаю, а тут ноги сами понесли меня по берегу речки. Меня никто не преследовал, но я летел как пуля, не соображая уже ничего, когда вокруг вдруг посветлело, и я выбежал к огромной пещере.
Внизу, метрах в трех от меня внизу, сидела команда Фарката. Зал был небольшим, очень светлым от снопа света, рвущегося сквозь голубой потолок. Лед явно. А посреди зала высился столб в виде кисти женской руки, изящной, но как-то мучительно неловко вывернутой под невообразимым углом. Так можно вывернуться только от сильнейшей боли, успел подумать я. Рука была прозрачной, гладкой и изумительной по своим идеальным пропорциям. Свет тоже лился необыкновенный - падающий наискось из щели в потолке, снопом. Его портила только черно-белая компания у подножья. Они подозрительно сразу заметили меня, хотя я не двигался в своей щели, и заметались, сгрудились снизу, решая, как меня достать. Когда меня, наконец, спустили, явился распаренный и пропыленный Фаркат. Он орал на меня минут двадцать и только потом отдал сигнал уходить.
-Я видел там динозавра, - не сдержался я. - Бегите!
-Динозавра? - фыркнул Бегназер. - Нашел чем любоваться! И еще ни один к нам из пещер не вышел. Местные обитатели боятся нас!
Мы вошли в когда-то обжитые залы. Наскальные рисунки покрывали их снизу доверху. С восторгом я узнал наскальную живопись, подобную картинам в пещере Альтамира в Испании. Охотничьи сцены с нападающими на воинов разъяренными быками, быстро бегущими лошадьми перемежались странными картинами пленения людей в волчьих шкурах и людей - оленей. Мы шли мимо идолов, выточенных из вертикальных кусков скал, идолов с раскрашенными огромными глазами, оскаленными ртами, провожающими нас безмолвными криками. Обрывки полуистлевших перьев и листьев обвивали их подобно цепким лианам. Белые их глаза еще долго провожали нас и зловеще таяли в сгущающимся за нами мраке.
Мы шли долго мимо целых сонмов идолов, трухлявых от времени и относительно свежих, разного цвета и высоты, но все они, похоже, олицетворяли собой только зло и ужас. Все надписи на них, насколько я мог судить, закрывали злые силы, отпугивали, пленили в темницы заговоров и отворотов.
Эти узкие штольни, переходы, гроты шли немного под углом вниз, так что я уже думать боялся, насколько же метров мы опустились под землю. По мере вхождения под громадину гор настенная живопись менялась. Появились более поздние рисунки, сильно смахивающие на древнеегипетские. Новые краски, лазоревые, красные, анисово - лимонные приятной отрадой покрывали светлые известковые стены. Особенно мне запомнилось на одной из стен огромное полотно встречи напуганного молоденького фараона с богом, трясущим рыжими, как песок, волосами и красными, широко распахнутыми глазами. Я задрал голову, даже поднялся на цыпочки, пытаясь разглядеть всю сцену, терявшуюся наверху в темноте. Мои спутники яростно зашикали на меня, подтолкнули вперед, будто стремились быстрее миновать эти бесконечные сырые, какие-то тошнотворные залы. Нельзя сказать, что кругом пахло плохо. Вовсе нет. Но чем- то замогильным, звериным тянуло от черных ответвлений-проходов, по которым мы ступали.