– Государыня, я не понимаю… – начал, было, юноша, но его перебили.
Невоспитанный граф говорил негромко, но каждое его слово впечатывалось в память, как гравюра.
– У Елизаветы Вудвилл отныне только дочери, её опора и основа будущего трона. Если бы у неё был сын, она бы была регентшей. Но сына у неё НЕТ. И потому, никто и никогда не явится из небытия и не развяжет войну, мечтая стать претендентом на трон. Власть развращает, дети мои. Один из вас отправится к тётке, второй к крестному отцу. Прощайтесь, леди. Вам и так здесь нечего было делать…
Елизавета стояла, как не зажженная, а потому совершенно ровная белая свеча, и, только когда стих цокот копыт, она пошевелилась, хотя больше это походило на нервную дрожь…
Возвращаясь тем же путём, вдова спокойно переступила через коченеющее тело и, брезгливо подняв платье, постаралась не наступить на остро пахнущую бурую лужу. Утром леди Елизавета велела подать своё любимое синее, с кружевом платье и выкинуть все эти белые тряпки.
Жизнь продолжалась.
***
В 1469 году в португальском городе Синеш, в семье магистра и алькальда города, родился третий из пяти сыновей – Васко да Гама. Отец его, магистр ордена тамплиеров Сантьяго Эштеван да Гама, только после рождения третьего сына, заключил официальный брак с Изабель Содре, по матери Вудвилл, вывезенной в детстве из Лондона бежавшими от герцога Кларенса родителями во время войны с Ланкастерами. Их дочь приходилась двоюродной сестрой её величеству королеве Англии.
Про детство третьего сына ничего не известно. Ещё при его жизни, были перечитаны все книги, с записями о рождении детей не только дворянских, но и простых торговых родов города. Следов рождения третьего сына уважаемого алькальда не найдено. В 1483-84 годах Васкопоявился из ниоткуда и вступил в орден Сантьяго, будучи впервые отмеченным в официальной хронике.
Магистром ордена оказался будущий король Португалии Жуан II.
В 1492 году, по поручению его величества, Васко де Гама захватил в Альгарве французские корабли. В июле 1497 года он принял на себя командование эскадрой и отправился в Индию. В 1499 ему торжественно пожаловали титул графа Видигейра и почётное звание «Адмирала Индийского океана». Его Величество Жуан II, по свидетельствам очевидцев, обращаясь к нему, неоднократно говорил: «Брат мой!». Современники обращали внимание, что король и магистр рыцарского ордена никого и никогда не называл своим братом, кроме мессира графа.
Археолог Филиппа Лэнгли, не без оснований,предположила, что в Девоне может покоиться младший брат никогда не коронованного короля…
Несмотря на оставленный на могиле код «EVAS», история Адмирала Индийского океана точно так же загадочна и не объяснима.
Весьма вероятно, что останки старшего сына Эдуарда IV покоятся в настоящее время в монастыре иеронимитов в Лиссабоне.
***
Ранняя весна 1972 високосного года пришла на Британские острова ветрами и ледяным дождём. Её суровый нрав описывали ещё несколько последующих лет корифеи пера Уэльса и Эдинбурга. Вокруг стоящих королевскими гвардейцами – плечом к плечу – лондонских серых домов,точно так же, как и на всём архипелаге, завывал резкий пронизывающий ветер. Утреннее небо, низкое тяжёлое, как серая сырая вата, хмуро готовилось в любую минуту обрушить потоки льда и снега на столичных жителей. Те ёжились и пытались добежать до метро, чтобы спрятаться в подземелье от никак не заканчивающейся зимней стыли.
Правда, на чёрных кусочках земли, аккуратно, маленькими квадратиками, рассыпанных во внутренних двориках, презрев холод и свято уверовав в календарь, придуманный в незапамятные времена Папой Григорием XIII, вылезли подснежники, которые, почему-то, в этой серой стране прозывались крокусами.
Страдающий от промозглой погоды, мающийся в сыром доме и в чужой стране, особый отдел сидел вокруг камина и, словно волчья стая, молча и осуждающе посматривая на вожака. Последний старательно поддерживал огонь, периодически подкидывая круглые, какие-то гладкие и совсем не русские полешки. Переезд был суматошным и тяжёлым. Начальник забрал с собой всё. Книги, шкафы, какие-то старые папки, ручки, кастрюли и даже наборы гвоздей, в смешных коробках из-под конструктора с надписью «Юность-3». Потом всё это добро дружно получали, переругиваясь с непонятливыми грузчиками, распаковывали и расставляли по местам. Получилось почти точно так, как дома. Но это был не их дом.
Наконец, когда последняя вазочка встала на своё законное место, и Борис Евгеньевич поставил на обеденный стол круглую мясную кулебяку, до отдела дошло, что их притащили сюда надолго.