— Да что вы, ребята, я же не лектор.
— Ты лучше его!
— Ну хорошо, — согласился он. — Задавайте вопросы.
И отлично провёл лекцию.
Партийное руководство завода предлагало Полякову идти работать инструктором в райком партии. Это был верный путь быстрого продвижения по партийной линии. Но Николай об этом не думал, как не думал о какой-либо выгоде, вступая в компартию на фронте, в тяжёлом для страны 42-м году. И от предложенной партийной карьеры отказался. Из скромности. Считал, что образования у него маловато: семь классов, училище и фронт…
Да, он был скромен, тактичен, никогда в своей жизни никого не обидел. Именно таких людей и называют «интеллигентами» — не по образованию, а по складу души. Аня помнит такой случай: пошли они с Николаем в кино, уже звенел звонок к началу сеанса, а его задержал какой-то знакомый. Он сказал жене:
— Иди в зал, я сейчас подойду.
Она пошла, села на места по билету — где-то в середине ряда. Погас свет, начался фильм. Николая всё не было. Она полфильма тянула голову, высматривая его в темноте… Сеанс окончился, она пошла на выход, а он там её ждёт.
— Где ты был? — воскликнула Аня рассерженно. — Почему я должна была одна сидеть?
— Не ругайся, Анечка, — оправдывался он виновато. — Я когда в зал зашёл, сеанс уже начался. Не мог же я беспокоить людей, пробираясь к тебе… Сел скраешку, на свободное место…
15 лет выплачивал Николай алименты мачехе. Она ведь никогда не работала, и пенсия ей, по законам того времени, начислена не была. Когда, в 1952-м году, умер Никита Дмитриевич, мачеха подала в суд на алименты: чтобы платили ей её родной сын Илья и приёмный Николай. Суд так и постановил. Но мачеха жила вместе с семьёй Ильи, ясно, что те деньги шли в общий семейный бюджет. А вот семья Николая обделялась. Им и без того материально было трудно, часто до получки Аня занимала деньги у одной учительницы, с которой дружила и которая жила побагаче.
О том, что Николай часть заработка отдаёт мачехе, Аня не знала. Он рассказал ей об этом только в 67-м году, после смерти мачехи…
— Бог мой, Николай! — не могла поверить она. — У своих детей забирал! Сколько лет! Недоедали, на одежду не хватало… Ты бы мог сам подать в суд, оспорить…
— Да ладно, — утешал он жену. — Дело прошлое… И потом, всё-таки она меня с пяти лет воспитывала…
Вот такой он был: о других в первую очередь, о себе забывал. Парторг цеха — через его руки проходило и распределение квартир, и получение путёвок в санатории, дома отдыха. Но сами Поляковы долго жили в коммуналке: всегда оказывались рабочие, которым, по мнению Николая, эти квартиры были нужнее. И лишь когда обе дочери ходили в школу, семья переехала в изолированную двухкомнатную «хрущёвку». Та же история и с санаториями. Никогда они не ездили отдыхать по путёвкам. Только несколько раз — к Аниной сестре Гале в Геническ, на Азовское море.
Галя, кстати, одно время ездила в Харьков — в конце сороковых, начале пятидесятых годов. Она после войны жила тем, что спекулировала. Сейчас подобное называется «бизнесом» и этим занимается половина бывшей большой страны. Тогда же спекуляция — покупка товара по одной цена и перепродажа по цене большей, — было дело рискованное, подсудное. Но Гале в то трудное время нужно было кормить маленьких сыновей-сирот, да и себя. Из Харькова в Геническ она возила трикотаж: чулки, носки, майки, трусы, там перепродавала. Ане она привозила очень вкусную рыбку — бычков и камбалу. Сама, на рыбацкой лодке, ловила её в Азовском море, сама коптила… И лишь позже, когда жизнь немного наладилась, Галя пошла работать в парикмахерскую прачкой. Однажды, стирая, вогнала в руку забытую кем-то в халате иглу. Трижды ей делали операцию, пытаясь достать убегающую иголку. Достали, но рука осталась в шрамах, скрюченная… Недаром когда-то отец падал головой на руки и плакал, жалея девочку: «Ох, Галя, Галя!..» В детстве покалечила она ногу, ещё молодой женщиной — руку…
Тогда же купила Галя дом-развалюху — всё-таки лучше, чем землянка, вырытая ещё до войны с мужем. Стала делать ремонт, пристраивать комнату, сарайчик. Написала Ане письмо с просьбой прислать тысячу рублей на ремонт. Она считала, что Аня живёт обеспеченно, что Коля много зарабатывает и сестра ходит в шелках. А Аня в шелках, крепдешине и файдешине ходила только в девичестве, у родителей. Пришлось ей ответить сестре, что таких денег она и в глаза не видывала.
То, что Николай очень начитан, Аня поняла с первых же моментов общения с ним, ещё дружеского. На что уж она любила читать, но до него ей было далеко. В те времена личные домашние библиотеки были редкостью. А вот общественные — очень популярны. У завода ХТЗ имелась прекрасная, с огромным фондом, профсоюзная библиотека. Располагалась она в том самом, знаменитом «Двадцатом» доме. Николай Поляков был одним из лучших постоянных её читателей. Каждую неделю он приносил по стопке книг из библиотеки — себе и Ане. Говорил: «Вот эта книга — о том-то и о том-то, очень интересная. Тебе понравится…» Когда подросли дочери, стал приносить книги и им. Многие знакомые долго потом вспоминали: идёт Поляков по улице, несёт в авоське книги, задумался, никого не видит…