По оценке Игнатьева, сумма ожидаемого выброса денег должна составить от 500 миллиардов до триллиона рублей. Это грозит не только подскоком инфляции… “Не менее важна психология, – сказал Игнатьев, – зачет уже прошел, создан прецедент. Раз ЦБ и правительство решились на зачет, значит, подобные акции возможны и в будущем, а предприятия могут не изменять свое безответственное финансовое поведение…”.
Игнатьев выразил недоумение по поводу довольно вялой реакции правительства на этот демарш Геращенко: оно “немного посопротивлялось” и фактически уступило…
Зампред Центробанка однозначно предсказал, что при такой схеме взаимозачета проблема неплатежей, недостатка оборотных средств “вновь воспроизведется”, но уже при новых, более высоких темпах инфляции.
Так оно, естественно, и случилось.
Что касается второго решения – соглашения Центробанка России с Нацбанком Украины, заключенного на прошлой неделе, – ошибочность этого шага, по словам Игнатьева, состоит в следующем. После распада Союза и ликвидации Государственного банка СССР стало очевидно, что кредитную и денежную эмиссию в рублевой зоне – а в ней, естественно, остались все бывшие союзные республики – необходимо как-то контролировать. Центральный банк России совместно с банками других республик с 1 января стал применять систему учета безналичных платежей между республиками. Делалось это, в первую очередь, с целью предотвратить бесконтрольный поток безналичной денежной массы из республик в Россию. Однако система контроля оказалась не очень надежной. В мае – июне вывоз продукции из России, не компенсированный встречными поставками, приблизился к шести – восьми процентам всего валового национального продукта России…
Игнатьев:
“Уже тогда ситуация была очень серьезная – мы чувствовали, что денежная масса выходит из-под контроля. Ситуация усугубилась, когда мы узнали, что на Украине был принят ряд решений по резкому увеличению кредитной эмиссии. Стало ясно, что эти деньги – где-то в пределах 500 – 700 миллиардов – вот-вот ринутся в Россию”.
Тогда и была разослана уже упомянутая телеграмма Центробанка с призывом к российским предприятиям сдерживать поставки на Украину. (Напомню, что в ту пору пост председателя ЦБ занимал Георгий Матюхин.) Эта телеграмма была жестом отчаяния. Затем 21 июня вышел указ президента, уполномочивший Центральный банк перевести систему межгосударственных расчетов на принципы, обеспечивающие защиту денежной системы Российской Федерации. И на основании этого политического решения ЦБ России предложил другим банкам перестроить систему расчетов. С 1 июля она была построена таким образом, чтобы исключить автоматическое кредитование поставок.
“Эта система была не идеальной, – признал Игнатьев, – но она заработала. Россия как бы поставила барьер на пути неконтролируемого перетока безналичных денег из других республик. Кроме того, мы договорились, что для того чтобы, так сказать, “смазать” механизм, мы в случае необходимости будем предоставлять другим республикам кредиты на поставки. Было заключено и соглашение с Украиной на 15 миллиардов рублей. Однако Киев быстро исчерпал этот кредит и стал требовать новых. В письмах украинского руководства назывались суммы в 100-300 миллиардов. Как вы понимаете, это очень большие цифры. А на прошлой неделе Центробанк России подписал соглашение с Национальным банком Украины. Суть его заключается в том, что до 1 декабря всякие ограничения на техническое кредитование – ясно, что на кредитование Украины Россией – вообще снимаются, то есть речь уже идет не о трехстах миллиардах, а как получится… Теперь эти самые “безналичные купоны”, изготовленные Национальным банком Украины в огромном количестве, хлынут в Россию и превратятся в безналичные российские рубли. А навстречу пойдут ничем не обеспеченные российские товары”.
Тут надо добавить, что 5 сентября Геращенко отменил рекомендацию Матюхина, адресованную российским предприятиям, ограничить поставку товаров на Украину.
У всякого, кто прочел в “Независимой” это интервью Игнатьева, естественно возникал вопрос: чего же он раньше-то молчал, почему загодя не обсудил со своим шефом все эти вопросы, не изложил ему свои возражения непосредственно при личной встрече? Видимо, предвидя такое недоумение, Игнатьев разъяснил: по крайней мере в том, что касается российско-украинского межбанковского договора, у него не было возможности заранее все обсудить с Геращенко. Обо всем происходящем он узнал уже после заключения этого договора. В результате он оказался в сложном положении: с одной стороны, публично критиковать собственное руководство в самом деле “не очень красиво”, с другой – он, Игнатьев, как зампред Центробанка курирует Главное экономическое управление, отвечающее за кредитную политику, а потому не имеет права молчать…
“Я понимаю, что и правительство, и Центральный банк сталкиваются с очень сильным политическим давлением, с лоббированием, но всему же есть предел. Хватит уступок – мы обязаны осуществлять нормальную денежно-кредитную политику”, – так закончил свое интервью Сергей Игнатьев.
…Естественно, вскоре ему пришлось расстаться с работой в Центробанке.
Лишь спустя девять с лишним лет – в марте 2002 года – Сергей Игнатьев вернулся в это учреждение, сменив “Геракла” (таково было прозвище Геращенко) на посту его председателя.
Впрочем, точности ради надо сказать, Геращенко возглавлял Центробанк не все эти годы: время его правления – 1992-й – 1994-й и 1998-й – 2002-й.
Геращенко гнет свое
25 сентября Геращенко дал интервью телевидению Санкт-Петербурга, в котором, среди прочего, вновь обвинил правительство в “скособоченном уклоне на монетарные методы управления без глубокого понимания и анализа состояния промышленности и понимания, что может дать материальное производство”.