1. Десятник Кучеренко
(Красная гвардия)
28 февраля (13 марта) 1917 г.
г. Кронштадт
Ещё какие-то два-три месяца назад минно-торпедный содержатель броненосного крейсера «Рюрик», флагмана Балтийского флота, унтер-офицер первой статьи* Григорий Афанасьевич Кучеренко считался одним из лучших специалистов минно-торпедного дела Балтфлота. И по праву.
------------------------------------
* Унтер-офицер первой статьи – нижний чин специалистов в Русском императорском флоте, соответствовал старшему унтер-офицеру в пехоте. В современной Российской армии соответствует воинскому званию «сержант» или «старшина первой статьи» на флоте (прим. автора)
В начале декабря «Рюрик» получил в бою повреждение и с тех пор застрял на ремонте в Кронштадте. Экипаж квартирует на берегу. И вот уже месяц как к ним зачастили странные люди с лихорадочно блестящими глазами. Называются то эсерами, то социал-демократами, то большевиками. О чём-то рассказывают.
Григорий поначалу не прислушивался – болтают и пусть себе. Офицерам это не нравилось. Одного, жутко говорливого командир корабля даже приказал схватить и расстрелять.
Матросы зароптали.
То там, то здесь доносились обрывки фраз, пора, мол, буржуев к ногтю. Вскоре появился очередной агитатор. «Чего ж они такого рассказывают, что им так хлопцы внимают?» – недоумевал минёр-торпедист. Решил пойти послушать.
И тут у него словно пелена с глаз упала. «Капиталисты угнетают рабочий класс! – негодовал распалённый страстной речью агитатора Гришка, сам будучи, из псковской рабочей семьи. – За что мы тогда воюем? За что льём свою, рабочую, кровь? За капиталистов?! Чтоб проклятые эксплуататоры ещё больше богатели?! Чтоб и дальше пили кровушку трудового народа?! А вот хрен! Хватит! Долой!».
Григорий быстро увлёкся идеями революции. Эсеры, социал-демократы и прочие кадеты как-то не вдохновляли. А вот лозунги анархистов нашли отклик в очерствевшей душе минёра-торпедиста.
Позавчера «Рюрик» вышел из дока, но приказа возвращаться на корабль до сих пор нет. На борту лишь офицеры да вахтенные.
Стук в дверь вырвал из полудрёмы. В тесную комнату, где квартирует Кучеренко, ввалились матросы.
– Чего надо? – хмуро бросил Гришка, даже не думая вставать с узкой кровати.
– Гриня! – радостно оскалился комендор первой статьи Остап Твердохлеб. – На «Авроре» восстание! Началось! Ну шо, Гринь, на борт, а?
Кучеренко вскочил.
– На борт!
Быстро обулся, надел рубаху. Напялил на голову бескозырку и, схватив висевший у двери бушлат, выскочил с матросами из каморки. Даже запирать не стал.
– Где все? – спросил он, на ходу застёгивая пуговицы.
– К «Рюрику» пошли.
Спустились по лестнице и вышли на улицу. Небо низкое, свинцовое. С Финского дует холодный февральский ветер.
Вот и корабль.
Гришка быстро взбежал по трапу. Тут уже все из его минно-торпедной команды.
– Где Скородинский? – спросил он у минёра Пашки Шустова.
– У себя. В каюте.
– За мной!
Спустились в каюту. Ударом ноги Кучеренко вышиб дверь. Бледный командир – младший специалист минно-торпедного вооружения лейтенант граф Пётр Сергеевич Скородинский лишь успел надеть брюки и набросить китель поверх исподнего.
– В чём дело? – грозно спросил лейтенант, но голос предательски дрогнул.
Гришка без лишних разговоров ударил офицера кулаком по лицу. Скородинский отлетел к стене и сполз на пол. Матросы набросились на упавшего командира и стали бить его ногами, приговаривая:
– У-у-у, мразь! Сука! Узурпатор!
Гришка взял висящий на стуле кортик, вытащил из ножен. Блеснуло лезвие.
«Красивая вещица, – решил Кучеренко, – пригодится!».
Вложил клинок обратно и прицепил офицерский кортик себе на ремень. Графу больше не понадобится.
Офицера, босого, с кроваво-синюшным лицом и в порванной с кровавыми пятнами рубахе выволокли на палубу. Григорий поднялся следом. Жилистые матросские руки поставили бледного, избитого лейтенанта на колени. На миг в душу закралась жалость. Граф – в общем-то, неплохой человек, храбрый моряк…
«К чёрту сопли! – одёрнул себе унтер-офицер. – Скородинский - проклятый эксплуататор и угнетателей. Враг рабочего класса».