С визгом несколько пуль подняли фонтанчики пыли перед колесом. Кахоев выругался.
– Тент горит! – выкрикнул Дима, трясущимися руками расстёгивая ремешок на ножнах и вытаскивая штык-нож. – Снаряды! Ща рванёт!
– Без взрывателей не рванёт! – проорал прапор. – Бей бак!
Дима метнулся к баку и два раза снизу ударил. После второго нож застрял в жестянке. Воронцов с трудом вытащил клинок обратно. На землю потекла соляра, намочив «хэбэшку».
Несколько пуль ударили в раму, парочка пробила бак. Пули прилетели с той стороны, откуда он только что приполз. Глянул туда.
К ним, пригнувшись, подбираются семеро «духов».
– «Духи» сзади! – тонким голосом взвизгнул Дима.
Тупой удар в бедро заставил заорать и схватиться за ногу. По штанине расползается тёмно-бордовое пятно. Прапор развернулся и, придвинувшись, дал очередь по врагу. Те залегли. Кахоев достал аптечку и сквозь одежду в бедро вколол шприц-тюбик промедола.
– Держи тыл! – приказал он, снова заняв прежнюю позицию.
Дима до упора опустил рычажок предохранителя и, наставив автомат на врага, нажал на спуск. Вместо ожидаемой очереди «калаш» пальнул один раз.
«Чёрт! Одиночный!» – догадался он.
Чуть успокоившись, перевёл рычажок на автоматический и выцелил ближайшую фигуру.
Очередь.
"Дух" вскидывает руки и валится на землю.
– А, сука! – радостно орёт Дима.
Тут же пули «духов» глухо ударяют в колесо, со звоном – в раму, а его тело застывает, будто скованное невидимой плёнкой.
Что за…
Пошевелится невозможно. Накатывает паника. Парень пытается дёрнуться. Безрезультатно. Даже глаза не двигаются. Остаётся только смотреть вперёд, ну и ещё боковым зрением.
Оказывается, сковало не только его, но и всё окружающее пространство. Он рассмотрел «духов». Один замер, падая на землю, и так остался висеть в воздухе. Другой, очевидно получил пулю, стал заваливаться на спину, и повис в положении под сорок пять градусов. Ещё одному пуля разбила голову, и красно-серая масса застыла в воздухе.
Две пули зависли чуть впереди в десятке сантиметров выше и в метре от головы Димы. Третья – сантиметрах в пяти ото лба.
И тут из лёгкого марева материализовались трое в советской военной форме. Один с тёмной папкой в руках. Троица направилась к скованному странной, невидимой плёнкой Воронцову.
Незнакомцы приблизились. «Плёнка» превратилась в густую массу. Такую же невидимую, и Дима смог пошевелить глазами.
– Дмитрий Воронцов? – спросил самый ближний, усатый капитан.
– Так… точно… тащ… капитан, – с трудом шевеля языком, проговорил Воронцов. – Что… происходит? Вы… кто?
Густая «масса» стала заметно «жиже». Потянуло в сон.
– Эй, парень, не отключайся! – раздался голос, чей, не разобрал.
Лёгкий укол в плечо. Сонливость тут же исчезла, в голове прояснилось. Перед ним на корточках сидит капитан.
Дима огляделся и повторил вопрос:
– Что происходит?
– Не шевелись, – приказал капитан. – Это, – он сделал неопределённый жест рукой, – темпоральная заморозка. Локальная остановка времени. Мы - из Хронослужбы, Службы защиты времени. Из двадцать четвёртого века. У нас мало времени. Предлагаем работать на нас. Нужно твоё принципиальное согласие. Работа интересная и высокооплачиваемая.
Идея понравилась. Но как-то всё… странно. А если кинут?
– Я могу отказаться? – спросил Воронцов.
– Конечно, можешь. Мы не имеем права тебя заставлять. Всё добровольно. Но как только мы уйдём, эта пуля, – капитан почти дотронулся до висящего в воздухе закопчённого кусочка металла, – разобьёт тебе голову, и тебя отвезут в домой в цинковом ящике. Оно тебе надо?
Дима с трудом покачал головой. Оно ему точно не надо.
– Я согласен.
– Молодец, – капитан положил на асфальт протянутую ему папку с бумагой сверху. – Подпиши.
– Что это?
– Согласие на сотрудничество.