Выбрать главу

– А это еще больший сюрприз! – с угрюмым недоверием сказал Апхазава. – Час от часу не легче! Ракетная атака?! Кто это нас так встречает? Может быть, координатор поврежден и не способен правильно оценивать обстановку?

Никто ему не ответил.

Прошел час, другой, третий.

Еще два раза корабль был атакован ракетами – по оценке координатора. Приборы отмечали направленный поток радиоизлучения: за движением крейсера следили земные локаторы, но и этот факт тоже не укладывался в рамки привычных представлений, потому что поток излучения не соответствовал тому, что знали о земной технике локации инженеры корабля.

– Странное излучение, – бормотал Лозински, изредка посматривая на виом. – В таком диапазоне наземные РЛС не работали никогда. Что у них, пока мы летали, сменили диапазоны?

– Надо как можно быстрее ввести в строй бортовую станцию связи, – негромко произнес Сонин. – Истина станет известна лишь после налаживания связи.

– У меня такое впечатление, будто нас приняли за старинную военную ракету, – сказал Климов. – Но, с другой стороны, «ракетные залпы» – явная чушь! Если бы нас захотели сбить – давно сбили бы и без всяких ракет. Какое-то дикое несоответствие между современным техническим потенциалом и тем, как нас встречают. Куда-то подевалась вся орбитальная техника: ни тебе капсул метеопатруля, ни энергоузлов, ни орбитальных лифтов!..

– Шеф, – позвал Лозински бортинженер-1 Олег Малютин. – К вам на прием просится один из спасенных.

– Проводи его, не то без лифтов заблудится в переходах. Кто он?

– Некто Боримир Данич.

Лозински и Климов обменялись взглядами.

– Интересно, – пробормотал командир крейсера. – Что нам хочет сообщить этот юный представитель хомо супер?

Малютин вышел из рубки и через полчаса привел из медицинского отсека Данича.

Климов и Лозински уже были знакомы с Даничем, остальные его видели впервые, и лишь умение сдерживать себя не позволило им выйти за рамки приличного удивления.

Боримиру Даничу шел двенадцатый год. Это был хрупкий, прозрачноглазый мальчик, в меру подвижный, застенчивый и добрый. Ничего демонического в его облике не было: детское личико чуть более серьезное, чем положено по возрасту, светлые вьющиеся волосы, тонкая детская шея.

Родился он и рос до пяти лет обыкновенным ребенком, не обнаруживая никаких данных с приставкой «сверх». Но потом вдруг в нем проснулся исполин, сверхинтеллект, мальчик за четыре года закончил школу, институт Солнца, вошел в состав Ученого Совета Земли и стал автором двух открытий в физике вакуума, оставаясь все тем же пареньком, любящим детские игры, не чурающимся материнской ласки.

Он безропотно дал обследовать себя медикам, но светила медицины в конце концов только развели руками, поговорили о «ковергентных мутациях», «генном ускорении», «биодевиации» и прочих премудрых вещах и нарекли Данича первым представителем будущего рода хомо супер. Родители «супера» души в нем не чаяли и продолжали воспитывать так, как предписывали правила воспитания нормальных детей в соответствующем возрасте, изредка прибегая к советам психологов. Боримир рос, как и его сверстники, – по виду оставаясь ребенком, но обладая интеллектом, редким даже для взрослого. Поговаривали, что Боримир способен читать мысли. Было такое или нет, неизвестно, но то, что он мгновенно мог разобраться в любом человеке, соответствовало истине. Интуиция у мальчугана была развита, как ни у одного человека на Земле.

Данич, нисколько не теряясь под взглядами, бегло осмотрел присутствующих в рубке и подошел прямо к Лозински, будто знал, что он командир крейсера.

– Извините, Питер Лозински, не соблаговолите ли вы меня выслушать?

Несколько обалдевший Лозински «соблаговолил».

– Я немного знаком со спейс-теорией, – продолжал мальчишка с некоторым смущением, и Лозински в ответ стало неловко, что он-то как раз с этой теорией знаком меньше, чем «немного». – Видимо, при спейс-проколе произошел не обычный пространственный выверт корабля, а редкий по вероятности хроновыверт, в теории заложена и такая возможность.

– Вы хотите сказать, что... – начал Климов.

– Совершенно верно, – кивнул мальчик. – Нас вывернуло не только в пространстве, но и во времени, и теперь под нами Земля прошлых лет. Судя по встрече, нас выкинуло в начало двадцать первого или конец двадцатого столетия. Точнее можно будет сказать, когда заговорят приемники.

– Я думал об этом, – признался с облегчением Лозински, – но счел это... – Он пошевелил пальцами, подбирая выражение.