- На кой черт тебе мое оружие, ты же не сможешь его применять?
Глефа была с ним с самого начала, мужчина даже шутил о том, что это оружие лучше женщин, а бой с ним лучше секса. И теперь оказывается, что какой-то книжный червяк, возможно затаивший на него злобу с прошлого спора – положил на нее глаз? Не бывать этому!
- Поставлю в комнате, будет пылиться, но радовать мой взгляд, - прохладно улыбнулся Виктор, видя неприкрытое бешенство в глазах собеседника, дразня его намеренно, желая отыграться совсем чуточку прямо сейчас. Но к его удивлению Данте так и не взорвался, вместо этого улыбаясь шире.
- Хорошо, - обманчиво миролюбиво согласился мужчина, - Но только, когда выиграю я, - и снова это утверждение в тон соперника, - Ты станешь моим сексуальным рабом на неделю.
Стоило видеть, а лучше как-то запечатлеть тот момент, как извечно невозмутимый Виктор меняется на глазах. Сначала он побледнел, затем позеленел. После выронил книги и сделал пару шагов назад, выражая лицом крайнюю степень омерзения.
- Ты же не по мужчинам! – дрожащий от ярости голос стал выше на тон, что для Виктора тоже было необычно.
Данте же наслаждался приятной взору картиной, не чувствуя никаких намеков на чувство вины ни по отношению к девочке, которая сейчас была почти разменной монетой, ни тем более в сторону перекосившего от таких сказочных новостей Виктора. Хранитель откровенно развлекался, умыв библиотекаря ответочкой. А то ишь ты, на глефу зубы точить начал!
- Ну, вот мне Алекс говорит, что я многое упускаю, обращая внимание только на прекрасный пол, - неопределенно пожав широким плечом, насмешливо произнес Данте, - Думаю, нужно прислушаться к словам брата и вкусить этот запретный плод!
Под конец этой пламенной речи, Виктор разве что зубами не скрежетал.
Можно смотреть бесконечно на три вещи – на огонь, воду и на то, как полыхал яростью тихушник-библиотекарь.
- Этого всего может и не быть. Просто забери свои слова назад, - подсказал правильное решение Данте, на самом деле не особо-то горя желание связываться с девчонкой, которую сегодня послал лесом в столовой. Как бы он Виктора не дразнил – Алессу нельзя было сравнить с этой замарашкой. Это не просто как небо и земля, а как нечто неприступное, но желанное и зеленое, но совсем не привлекательное.
- Нет, - медленно стараясь успокоиться, прошептал Виктор, а затем повторил громче, - Нет.
- В таком случае за две недели я сделаю так, что она будет мне в рот заглядывать и есть из моих рук, - беспечно произнес Данте.
- Две недели? А ты не торопишься! – огрызнулся Виктор, еще не вернувший себе образ невозмутимого специалиста.
- Спешка нужна при ловле блох, - пошутил Данте, издевательски раскланиваясь, собираясь уйти, но передумывая, решая еще немного понервировать собеседника.
Некоторое время он молчал, ничего не говоря, продолжая дымить в сторону злящегося Виктора.
- Ты что-то забыл? – теряя терпение, спросил специалист.
- От меня все ожидают какой-то подляны, потому что я - мудак, - медленно начал Данте, - Но с чем связана твоя тяга портить хранителям жизнь подобными спорами? Провоцируя таких как я влезать в личное пространство маленьких девочек, заранее зная, что я причиню им боль?
Отряхивая одежду от несуществующих пылинок и так выигрывая время, Виктор наконец-то взял себя в руки, чтобы с прохладцей высокомерно произнести:
- Во-первых, я считаю, что ты не универсальный солдат. Ты не сможешь соблазнить любую. А, во-вторых, - в воспоминаниях мелькнула зардевшаяся Николь и то, как девочка просила разрешения иногда посещать библиотеку, - Мне скучно. Вечность – это не дар, а наказание. Скажем я, таким образом, убиваю время. Кто может меня за это упрекнуть?
- Девочка? – тут же нашелся Данте, с хитрым прищуром глядя на собеседника.
- Уроки жизни полезны юным хранителям, - холодно сказал Виктор, закрывая щекотливую тему.
Глава 10. Бездна.
Тьма сгущается, клубится у земли. В стороне слышится детский смех, веселые разговоры взрослых. Кажется, какая-то парочка выясняет отношения. Куда же без драмы.
Никто не замечает, что в отдалении от продавца сладкой ваты – гораздо темнее, чем должно быть на самом деле. К тому же это нечто иногда шевелится. Воздух рядом с тьмой дрожит, он плотный как кисель.
- Ты обещала! – детский обиженный голос заставляет черное нечто все пойти какими-то неприятными жуткими судорогами, чтобы развернуться в сторону говорившего.
У карусели, где ярко раскрашенные кони бегут по кругу, играет увеселительная мелодия – стоят двоя. Ребенок - мальчик и подросток - девочка. Они о чем-то спорят.