Собрание закончилось поздно. Народ расходился, активно обсуждая как шаржи, успевшие прогуляться чуть ли не по всему залу, так и возможную судьбу вышедших из колхоза и забравших земельный пай людей. Мнения разделились, но большинство склонялось к мысли, что будет неплохо, если им просто не будут мешать. Гертруда, прислушиваясь к расходящимся людям, думала о том, что это только первая ласточка. Если эти первопроходцы, ушедшие первыми и отдельной группой во главе с Лидой, выйдут в прибыль – агрофирме будет очень плохо… С нынешним размером зарплат, работа «члена агрофирмы» очень сильно смахивала на рабский труд. А ведь именно на такую ситуацию привыкли рассчитывать руководители предприятия, несмотря на смену вывески с «колхоз» на «агрофирма», несмотря на изменения, происходящие в стране. Наверняка теперь председатель кусает локти, жалея о том, что не отдал Лиде ее несчастную квартиру. А ведь не считал бы себя всесильным, или просто б проявил сочувствие, и не было б ни суда, ни этого собрания, ни самого прецедента, что с колхозом можно воевать и воевать успешно. А можно и вообще из него выйти, и небо на голову не рухнет… Интересно, сломает эта хрупкая женщина «хребет» бывшему колхозу-миллионеру? Вот смеху-то будет…
Леонид
Леонид смотрел на танцующую в зале Лиду и поражался необычной грациозности ее движений. Ярко-голубое с серебристыми вставками, просторное, но аккуратно приталенное пояском платье, явно пошитое собственноручно, сверкало в отблесках зеркального шара, подвешенного под потолком. Серебристый шарф создавал ощущение полета легкой женской фигуры, а еще эти оптические эффекты, вызванные зеркалами и разноцветными прожекторами. Временами ему казалось, что за спиной у женщины мелькает не шарф, а полупрозрачные крылья. Обе ее дочки, танцующие рядом в кругу празднующих, не намного от нее отставали. Яркая индивидуальность просматривалась в движениях даже у шестилетней малышки! Уж Леонид-то, не один год работающий в творческих кружках с детьми, это хорошо замечал. И ведь странно, Лида, похоже, даже не представляет, как она выделяется из толпы, как все они выделяются из толпы. Хорошо, что он согласился на приглашение Нади, организовавшей этот новогодний праздник и собравшей довольно разношерстную компанию у себя в клубе. До полдвенадцатого в диско-зале была, как обычно, дискотека, и Надя, сидя на входе и кутаясь в теплую старую куртку, занималась продажей билетов молодежи, пока остальные на втором этаже накрывали на стол или просто бродили по клубу, наряжаясь и приводя себя в порядок перед длинной зеркальной стеной холла. А вот после двенадцати в распоряжении собранной заведующей клубом компании оказался весь клуб, в том числе и пустой диско-зал без толп пьяной молодежи. Естественно, с часу ночи дискотека снова будет открыта для всех, молодежь уже стопроцентно под стенами бродит в ожидании, но пока они дружной компанией танцевали и веселились, имея в своем полном распоряжении проветренный диско-зал, простор для танцев и возможность ставить музыку, которая им нравится. .
Выстроенное в свое время колхозом здание клуба было красивым и просторным. С колоннами на входе, большим актовым залом, с оборудованной по всем правилам сценой, большим и вычурно украшенным диско-залом, просторным зеркальным холлом и массой подсобных помещений на первом этаже. А ведь был и второй этаж с библиотекой, каморкой для кинооператора и его аппаратуры (правда, кино в клубе уже лет пять как не крутили) и еще кучей помещений, используемых для многочисленных кружков, курируемых Надей. Жаль, что на поддержание этого здания в порядке выделяли все меньше средств, и оно постепенно приходило в упадок…
Вообще, Надя была странной женщиной. Леонид столько лет ее знал, но так и не мог понять, как к ней относиться. С одной стороны, она старательная, общительная (не более остальных женщин, любящих почесать языками), и, вроде, неплохая. Она часто искренне старалась помочь, честно старалась организовать досуг молодежи, выбивала в районе деньги на клуб, на кружки, на инвентарь, на костюмы… Привлекала людей на массовые мероприятия в честь дня села, разных праздников... Старалась, чтобы о ее родном селе люди слышали хорошее, а лучше - восторженно отзывались… Но, при всем этом, порой в ее взгляде проскальзывало нечто такое… Толи зависть, толи злость… Вот как сейчас, когда она скользила взглядом по Лиде и ее дочкам. Вроде бы и хорошо поступила, вытащив родственницу с детьми на люди, устроив им праздник (вон как девочки радуются), но этот взгляд…