— Поиски работы — примерно то же, что проба на роль. Представьте себе, что вы актриса. Нужно проверить, годитесь ли вы на роль, которую хотите получить.
Когда Доун уходила, чтобы заняться ногтями, прической и прийти завтра на репетицию в костюме, она смотрела на Лену с благодарностью, которая граничила с любовью.
— У вас потрясающее агентство, — сказала она, остановившись на пороге. — Не агентство, а место, куда хочется прийти снова.
Значит, они на правильном пути.
Льюис стремительно взбежал по лестнице.
— Сегодня ночью я буду работать на приеме! — выпалил он.
— На приеме?
— Да. Кто-то заболел, меня произвели из швейцаров в ночные портье.
— Будешь работать всю ночь?
— Да. Для этого и существуют ночные портье. Неплохой скачок по служебной лестнице, правда? — Он вел себя как породистый щенок, требующий похвалы.
Лена казалась спокойной. Да, администрация гостиницы увидела в нем человека, способного принимать гостей и решать любые проблемы. Что в этом удивительного? Гораздо удивительнее, что сначала его обрядили в форму швейцара. Такой мужчина заслуживал более высокого поста.
— Ты вымотаешься.
— Да, но завтра у меня будет выходной, — сказал он. — Ты сможешь сказаться больной и составить мне компанию.
— Тебе надо будет отоспаться.
— Мой сон в твоих объятиях будет гораздо крепче.
— Посмотрим, — улыбнулась Лена.
Отпрашиваться с работы она не собиралась.
Они вместе подбирали рубашку, подходящую его новой должности.
— Ты будешь скучать? Тебе будет одиноко? — не унимался Льюис.
— На первых порах да, потом немного отдохну и пойду изучать окрестности.
— Но только ничего не делай… не принимай необдуманных решений.
Она поняла. Он просит ее не звонить домой.
— Не волнуйся, — ответила Лена, — все решения мы будем принимать вместе.
Ей показалось, что Льюис вздохнул с облегчением. А потом сбежал по лестнице так же быстро, как и поднялся.
Лена закурила и глубоко затянулась. Наконец-то она осталась одна. Впервые за весь день. Никто не будет ее отвлекать и мешать думать. Но ее давили стены, оклеенные розово-оранжевыми обоями. Она вспомнила графа Монте-Кристо, камера которого с каждым днем становилась теснее. Похоже, то же самое происходило и с ее комнатой. Расстояние между столом и окном заметно сократилось. Когда сигарета догорела, Лена поняла, что не сможет пробыть здесь ни минуты.
Нужно спуститься к Айви.
— Извините. Я не хотела вам мешать.
— Не говорите так, милочка. Я люблю компанию. — Айви заполняла лотерейные билеты, указывая возможные результаты футбольных матчей на ближайшую неделю. Она уделяла этому много времени, рассчитывая сорвать большой куш. Это изменит всю ее жизнь. Она купит большую гостиницу на берегу моря, наймет управляющего и будет жить в собственной квартире на верхнем этаже, как подобает леди.
— Как ты считаешь, Коврик, я права? — спросила она старого кота. Тот довольно замурлыкал в ответ.
Лена погладила его седую голову.
— Кошки очень успокаивают. Я обожала своего Фарука, хотя он прибился к нам сам. — Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль.
— Это было в детстве?
— Нет. Просто дома, — ответила Лена, впервые позабыв об осторожности.
Ее слова не ускользнули от внимания Айви, но она промолчала и стала заваривать чай. Лена почувствовала себя так же непринужденно, как в домике сестры Мадлен. Хотя более непохожие места найти было трудно.
Должно быть, в этот холодный вечер сестра Мадден сидит у камина и разговаривает с кем-нибудь из жителей Лох-Гласса. Например, с Ритой, мечтающей о своем будущем, или с Лапчатым — точнее, мистером Бернсом, который владел своим баром тридцать семь лет, но ни разу не выпил в нем кружки пива. Или с хозяйкой гаража, скорбящей вдовой Кэтлин Салливан, приходившей в отчаяние от всего на свете, в том числе и от своих непутевых сыновей. А рядом греется лиса, собака или индюшка, которую не зажарили на Рождество только потому, что ей повезло оказаться рядом с жилищем отшельницы.
Там никто не задавал вопросов и не пытался оправдать то, чему оправдания не было.
Как и в этой тесной комнатке, где не видно ни одного квадратного дюйма обоев. Все стены завешаны пейзажами и полками с безделушками. Большое зеркало было практически бесполезно, потому что в его раму было вставлено множество писем и открыток Тут были вазы из цветного стекла, гномики, рюмочки для яиц и сувенирные пепельницы. Но это место вызывало то же чувство. Здесь можно было не притворяться. Здесь никто не станет требовать объяснений. Объяснений, которых ты дать не в силах.