- Почему няньку не наймешь? Теперь ты можешь себе это позволить.
- Я не хочу брать чужого человека в дом. Ты понимаешь, почему. Я уже всего боюсь, всех боюсь и не кому не доверяю.
- Хочешь, я Галину к тебе пришлю? Она хорошая женщина.
- А как же ты?
- Справлюсь как-нибудь. Не маленький уже, - рассмеялся Алан. - И еще: нужно позаботиться об охране дома. У тебя даже нормального забора нет. Очень легкомысленно с твоей стороны. Я попрошу этим Артура заняться.
- Ты подумала над моим предложением? - сразу без всякого перехода спросил Никольский.
Марисса даже икнула. О чем, о чем, а об этом она думала меньше всего. Мари заглянула ему в глаза. Ни страсти, ни обожания, ничего. Она его совсем не понимала. Даник, насытившись, заснул, и она воспользовалась этим, чтобы скрыться от вопроса. Уложив сына в кроватку, Марисса спустилась на кухню.
Алан варил кофе. Он обернулся и улыбнулся ей так нежно, обезоруживающе, согревая своей улыбкой, что Мари сразу передумала на него злиться. Просто не могла. Она взгромоздилась на подоконник, немного смущаясь своего взъерошенного вида, но потом решила не заморачиваться: "Можно было позвонить, предупредить как-то..."
- Ничего, что я у тебя тут хозяйничаю?
- Ничего. Будь как дома, - Мари пожала плечами, изучая его взглядом.
"Как всегда: море обаяния, стильный, презентабельный, идеальный. Вот не верю я в его любовь, и все тут, хоть режьте", - дала заключение Марисса своему осмотру. Словно читая ее мысли, Лан спросил:
- Ты не веришь мне?
- А должна?
- Почему? Я тебя никогда не обманывал. Многое умалчивал - это да. Но не врал.
"Что ж. С этим не поспоришь", - согласилась мысленно Марисса.
- Лан, дело не в тебе...
- Я знаю. Тебе больно. Все еще любишь его?
Алан не дал ей отвернуться. Стащил с окна и, прижав к себе, подняв за подбородок, заглянул в глаза. Мари нервно облизнула губы и сглотнула. Когда он был на расстоянии, она еще могла с ним спорить, даже ругаться. Она сама себя не понимала. Да: красивый, умный, чарующий, сногсшибательный мужчина. И самый близкий друг Рена. Она просто не могла впустить его в свое сердце, душу, довериться ему. Это было бы неправильно. Это было бы ошибкой. Она не могла себе позволить ошибаться. Тем более, сейчас.
Алан отпустил ее подбородок и накрыл ее губы своими губами. Он ласкал ее рот чувственно, сладостно, эротично. В его поцелуе не было ни грубости, ни напора, ничего кроме бесконечной нежности. Девушка сама не заметила, как расслабилась и подалась к нему всем телом. Стало так тепло. Сердце гулко забилось.
Когда он отстранился, она почувствовала себя покинутым ребенком. Лан легко провел пальцами по ее шее, плечам, гладил по спине, и Марисса чуть не замурлыкала. Она вдруг четко осознала чего ей не хватало все эти последние дни. Мужской силы, заботы, надежного крепкого плеча, на которое можно было опереться
Она казалась себе брошенной, покинутой всеми маленькой девочкой, которой пришлось взвалить на себя груз взрослых проблем. Она так устала бороться, бояться, выживать. А Рен бросил ее, бросил одну посреди этого жестокого мира. Она стала ему не нужна, как наскучившая игрушка, как бесполезная вещь, опостылевший хлам.
- А как же Ринар? - спросила Мари грустно.
- Не волнуйся. Это моя забота. Просто поверь мне. Хорошо?
Марисса положила ему голову на грудь, обвила руками за талию и глубоко вздохнула.
- Я согласна, Лан. Но мне нужно еще немного времени. Совсем немного.
Из радио-няни раздался капризный писк. Они вместе рассмеялись.
- Он вечно голодный. Только и делает, что есть и спит.
- У него работа такая. Иди, корми чадо.
Алан зашел в спальню и невольно залюбовался открывшейся его взору трогательной картиной. Девушка сидела в кресле и держала на руках ребенка, который, собственническим жестом положил малюсенькую розовую ручонку на грудь и с увлечением сосал, прикрыв от наслаждения глазки. Марисса с нежной улыбкой смотрела на сына. Сейчас она была так далека от своих прошлых образов: наивной напуганной студентки, какой она была вначале; женщины-вамп, соблазняющей Стаса; воинственной амазонки, убивающей Драка; юной красавицы из далекого горного аула; верной жены-декабристки, согласной любыми способами вытащить мужа из заточения и, наконец, мечущейся несчастной, как раненая птица, девушкой, брошенной и преданной, с глазами, полными боли.