Изображавший воротник Торио приподнял голову, обтёрся об мою щеку, насмешливо мурлыкнул в ухо и вновь замер. — И я чувствую их, — потрепал кота по загривку. Искренне порадовался решению прочесать местность лишь в паре с призывом. То, что удалось почувствовать, было довольно подозрительно. Ощущение чакры ученика и ещё кого-то. Опознать второго человека не получалось, то ли хорошо прятался, то ли сильно пострадал. Но в том, что этот кто-то — не Учиха, сомнений почти не было. Неоткуда тут сородичу взяться: наша группа и собравшиеся сокомандники Хикаку в другой стороне. А до соседних отрядов — изрядное расстояние. Осторожно приблизившись к укрытию у корней дерева, прислушался. — Ну, хочешь, расскажу что-нибудь из легенд, — голос ученика узнал сразу. — Я их читала, — девочка осеклась, но всё же продолжила. — Одна из групп захватила свиток с ними вместо необходимой информации. Ещё осенью. От такой новости прикусил губу, чтобы сдержать смешок. Вот тебе и “не уйдёт дальше клана”. Если в их подлинность поверили, пора самому себе присвоить звание почётного фальсификатора. — Почему твои глаза преобразились? — от вопроса юной Сенджу резко стало не смешно. Эволюция просто так не идёт. — А ты как думаешь? — в тоне Хикаку скользнули игривые нотки. Не выдержал, прижался лбом к шершавой коре. А ведь надеялся, что будет годик-другой спокойной жизни! Ещё немного сместился, чтобы увидеть ребят. Покачал головой. Картина была милой, да только с учётом монов им бы пытаться друг друга убить, а не обнимать. — У нас говорят, что шаринган требует крови, — голос девочки прозвучал так тихо, что слова с трудом удалось разобрать. Ответ ученика расслышать не вышло, но вот то, что девчонка начала стремительно краснеть, видно было отчетливо. Помассировал переносицу, чувствуя, как начинается мигрень. Только местного варианта Ромео и Джульетты мне не хватало. Когда и как Хикаку успел, непонятно, но в том, что дело кончится скверно, если пустить его на самотёк, сомнений не было. Уже наслушался при дворе местных романтических историй. Как-то не хотелось, чтобы ученик с дамой сердца совершили двойное самоубийство в надежде в следующей жизни быть вместе. И ведь такой исход ещё можно было считать для клана удачным. Когти Торио отчетливо кольнули сквозь одежду. От неожиданности вздохнул чуть громче, чем следовало. Под корнями сразу воцарилась настороженная тишина. — Хикаку-кун, я всё понимаю, но будь добр пока не переходить грань, после которой только жениться. Из “норки” раздался сдавленный писк. — Хотя бы дождитесь официальных переговоров. — Чуть сместился так, чтобы обозначить присутствие. — А сейчас разберём ваши ошибки при подготовке убежища! — Надеюсь, своё отношение к происходящему я обозначил достаточно четко, а потом можно будет поговорить с учеником в более спокойной обстановке.
Тобирама с недоумением осмотрел кабинет отца, пытаясь вспомнить, зачем вообще сюда пришел. Точно ведь была какая-то цель. Подобные провалы в памяти мальчик за собой раньше не замечал, но это пугающе напоминало не очень умелую закладку. Стало страшно, что однажды он может, сам того не ведая, подсыпать в еду яд. Очнётся утром над мертвыми телами братьев или, что ещё серьёзнее, подставит под удар весь клан. Сын главы легко пройдёт туда, куда многим нет доступа. Задавив панику, Тобирама внимательно осмотрел кабинет в поисках несоответствия. Вот только ничего подозрительного на глаза не попалось. Стол отца на месте, бумаги, свитки и тубусы вроде как не поменяли положение. Мальчик постарался почувствовать что-нибудь подозрительное, но тщетно. Если он под действием гендзюцу установил какую-то ловушку, она явно не на чакре. Подойдя ближе к столу, Тобирама принялся рассматривать разложенные на нем бумаги, осторожно сдвигая и возвращая на место. Подобное не должно было вызвать вопросов. Очередной листочек, лежащий чуть обособленно, привлёк внимание. От одного взгляда на картинку задрожали пальцы. Он сам, изображенный в боевой стойке и с оружием. Но почему-то с кошачьими ушками и пушистым хвостом. Это убивало всю серьёзность момента, делало не грозным, а забавным. Этаким котёнком, которого только тискать и гладить, умиляясь попыткам сопротивления. А в голове промелькнул смутный образ кого-то сильного, опасного, но рождающего не столько страх, сколько любопытство. Так вот какую ассоциацию он вызывал у того художника! Шиноби или какой-то дух? Ответа на этот вопрос не нашлось. Только рука определённо была та же, что и на других рисунках, хранимых у отца. Все пути шли к реке. Туда же он ходил, пытаясь выследить брата. Так близко к Учиха. От одной мысли, что художником может быть кто-то из красноглазых, к щекам прилила кровь. Мальчик с трудом вернул лицу нормальный цвет. Медлить было нельзя. Тобирама быстро спрятал рисунок в потайной кармашек, решительно развернулся и направился на поиски отца. Пора было ему всё рассказать. Выбежав во двор, мальчик остановился, будто на стену налетел. Шиноби, которого никак не могло быть в поселении, неспешно шел в компании Широ-сана. В следующую секунду на плечах сомкнулись чужие руки. — Брат, ну я же говорил! Говорил! — Хаширама тискал его, как игрушку. От растерянности Тобирама почти не делал попыток высвободиться. — Мики-сан вернулся час назад! — А почему я его совсем не чувствую? — облегчение и радость не помешали задать интересующий вопрос. — Ну, так чакру заблокировали, на всякий случай, — брат пожал плечами. — Пока наши менталисты будут искать то, чего нет. Подобная уверенность царапнула, точно Учихи лично отчитывались брату, что и с кем собираются делать. Спрятанный под одеждой рисунок жег, как огонь. Тобирама медленно выдохнул. Определённо стоит рассказать отцу и об этом. И проследить за Хаширамой уже вдвоём.