Горло сжал спазм. Воздух с трудом удалось протолкнуть в лёгкие. Вот только начинающаяся истерика этим и закончилась. Дыхание изменилось без моего участия. Оно стало медленным и спокойным, как при медитации. Подобный финт удивил и отвлёк. Через некоторое время понял, что теперь произошедшее воспринимается не столь остро. И только после этого отпустило. Ну и рефлексы! Спасибо им, конечно. Страшно представить, что мог бы натворить на эмоциях. Сморгнул выступившие слезы. Вернувшаяся в полном объёме память не оставляла место надежде на прежнюю жизнь. Всё, Сашок, приплыли тапки к берегу. Не очнёшься ты под капельницей. В этом можно было не сомневаться — Учиха опыт имел немалый, и его память подсказывала: с таким кровотечением смерть наступает о-очень быстро. И то, что те молодчики мгновенно протрезвели и пересрались, слабое утешение. Теперь есть только эта жизнь, даже если она — глюк. На ноги поднялся как-то очень легко, точно это не я вчера едва шевелился. Вот так регенерация! Ками-сама, какое же счастье, когда ничего не болит. А, нет, погорячился: резкое движение вернуло неприятные ощущения. Раны ныли и чесались, но хоть не было чувства, что череп готов развалиться на куски. Невольно фыркнул, осознав, что помянул местных богов, будто так оно и надо. Неспешное переодевание в непривычную одежду дало возможность себя рассмотреть, не оглядываясь на память. Теперешнее тело удивило. Сухое и жилистое, да я таким бы не стал, даже если бы сутки напролёт проводил в тренажерном зале! А обнаруженные шрамы вызвали легкую оторопь. И, хоть и дома, в безопасности, но попытка не брать оружие породила дикий дискомфорт. Решив не мешать не на пустом месте возникшим рефлексам, пристроил пару кунаев в специальных кармашках. А вот отсутствие привычного уже мне блокнота и карандаша вызвало не меньший дискомфорт, чем попытка ходить безоружным. Надо что-то с этим делать, но пока терпит. Судя по тому, насколько рассвело, сейчас раннее утро. И что дальше? Состояние вполне приличное, а если учесть, чем должен заниматься Таджима, тем более не вариант долго изображать умирающего лебедя. Не поверят. А если поверят, то авторитет подточу. Уж очень многое завязано на личную силу. Сбежать в комнату для работы с бумагами я всегда успею. Отодвинул седзи и шагнул в коридор. Попытка услышать хоть кого-то в доме дала странный результат. Словно биение четырех сердец-огоньков в одной из дальних комнат. Ещё одно “сердце” пульсировало совсем рядом, за тонкой перегородкой. И ещё кто-то находился возле дома. Не “кто-то” а Мидори, а в доме дети. Это понимание словно пришло откуда-то изнутри сознания и заставило замереть. Ничего себе способности у моего двойника! И, главное, как сделать так, чтобы я о них помнил и учитывал в действиях? Тихое хныканье заставило встрепенуться. Отодвинул седзи и заглянул внутрь. Малыш проснулся и уверенно сполз с постели. И что теперь? Мидори до сих пор во дворе. Подхватил беглеца на руки. О, да его надо переодеть. Что делать с племянником в такой ситуации, я знаю, а тут-то как быть? В памяти нашёлся ответ и на этот вопрос. Хоть Таджима и часто отсутствовал, в уходе за детьми поучаствовать успел. Жаль, этот мир не знаком с таким чудом, как одноразовые подгузники. Или хотя бы с автоматическими стиральными машинами. Как вообще раньше с этим справлялись? И как всё успевает Мидори? А ведь надо учиться. Осенью у сестры свадьба. И она уже не сможет помогать, как сейчас. Стоп. А сколько девушке лет? Найдя в памяти ответ, проглотил вопль про педофилию и подавил желание набить морду жениху. Раз живут в среднем лет тридцать, то, конечно, и семьи рано заводят, и детей много. А избранник Мидори — её ровесник, а не старый хрыч, годный в отцы. И мой предшественник лично одобрил кандидата. Так, с переодеванием закончил, а кормить чем? А то мелкий уже скорчил недовольную мордашку и начал порываться пожевать пальцы и одежду. Сомневаюсь, что найду в шкафу баночки с детским питанием. — Брат, тебе уже лучше? Я так рада! — забежавшая с полной корзиной чистого белья Мидори радостно улыбалась. — Вполне, — неловко-то как. Я же не Таджима в полном смысле этого слова. Будто чужую жизнь на себя примерил. Сияющая девушка оставила в уголке ношу и убежала куда-то вглубь дома. Память подсказывала, что в той стороне кухня. Ребенок на руках завозился, устраиваясь удобнее. Такой тёплый, маленький комочек. Мой. А остальные сыновья уже не такие трогательно беззащитные. Ещё мелкие, но старательные и вырастут сильными шиноби. Старший уже поучаствовал в боях, хотя и не пролил крови врага… Почувствовал, как в груди разливается тепло, а на лицо наползает совершенно идиотская улыбка. Усилием воли вернул физиономии невозмутимое выражение. Откуда вообще все эти сюси-пуси?! Я неуместными приступами умиления к детям не страдал. И не девчонка, чтобы материнский инстинкт срабатывал на всё маленькое-миленькое! В следующую секунду прикусил губу, давя желание выругаться, осознав, что умилился и участию старшего ребенка в сражении. Да дитю девяти лет нет! Откуда это мимолётное сожаление, что сын не стал малолетним убийцей?! В ответ на это изнутри поднялась такая волна возмущения, будто я лично призывал устроить детсадовцам экскурсию в морг. Вдох-выдох, спокойствие, только спокойствие. Нечего пугать Мидори непривычными ужимками. Поймав себя на том, что автоматически играю с притихшим малышом, уже не удивился, смирился с неизбежным. Это лучше, чем слушать плач. Заметив девушку, возвращающуюся с мисочкой жидкой каши в руках, испытал позорное желание сбежать. Это для меня пока слишком: припомнив, чем заканчивались попытки покормить племянника, сгрёб испачканную одежду и поспешил во двор. Всё равно нужно застирать. А с кормлением пусть Мидори сама как-нибудь! Не уверен, что удержу эмоции под контролем. Стирка в холодной воде энтузиазма не вызвала, но стоило окунуть руки, как от них пошла волна жара. От бадейки повалил пар. Ого, а водичка-то нагрелась, и сильно. Разводить придётся. Ма-агия! И ведь выполнил действие не задумываясь, на рефлексах. Хорошо. Не холодно, не жарко, и, пока никто не отвлекает, можно подумать о том, что произошло и как себя вести. От осознания появившейся проблемы по спине пробежал озноб. Теперь я понимал, как именно почувствовал дом и как подогрел воду. Но до выполнения этих действий даже не знал, что так могу. Выработанные рефлексы спасают, но стоит хоть на миг задуматься, как это делается, и я уже теряюсь. А если подобное зависание произойдёт как раз тогда, когда нужно действовать быстро и решительно? Интересно, куда делся прежний хозяин тела? Такое ощущение, что мы оба склеили ласты и слились воедино в наименее пострадавшем, хм, сосуде. Хотя эмоции и восприятие некоторых фактов явно от него достались. Иначе с чего б такая реакция на детей. — Отец! — Радостное обращение едва не заставило вздрогнуть. Повернулся, уже осознавая, кто это. Вот и увидел вживую второго сына. Судя по одежде и слегка взлохмаченной шевелюре, тот выбежал во двор, едва проснувшись. — Тебе уже лучше? — От вспыхнувшей в темных глазах радости и совсем недетских ноток в голосе ребенка хотелось его обнять, чтобы поверил, что уже действительно всё хорошо. В который раз почувствовал неловкость. Напомнил себе, что это не мне адресованные эмоции. Вот только всё равно в груди разлилась теплота. — Доброе утро, Изуна. — Всё же не сдержал улыбки. — Мне уже гораздо лучше. — А у меня всё получилось! Я тебя во дворе почувствовал! — Превосходно. — Странная гордость, как будто это действительно мой сын, наполнила душу. В следующую секунду Изуна обхватил меня руками, крепко прижавшись. Сдаюсь. Обнял в ответ, чувствуя, как логика и здравый смысл печально машут на прощание. Да, мне тоже будет вас не хватать. Разжимать объятия не хотелось, но сын, как оказалось, обладал ещё и шилом, требующим движений. Маленький вихрь улетел в дом, грозя братьям экстремальной побудкой. Развесив выстиранные вещи, вернулся в комнаты. Довольная Мидори уже начала сервировать стол. Тама, закрепленный у неё на спине, дремал. Донесшиеся возмущенные вопли нарушили тишину. К концерту присоединился и разбуженный младшенький. — Изуна выполнил свои обещания, — пояснил удивленной девушке, помогая вытащить сына из похожей на слинг переноски. Повеселевший Тама с легкостью бывалого карманника нашел запрятанные в одежде кунаи, пришлось осторожно перехватывать маленькие руки и придерживать, чтобы не порезался. Да-да, у папы такие же игрушки, как у тебя, только тяжелее и больше. Напомнил себе о необходимости следить за лицом и не изображать прожектор хотя бы пока. Что ж меня так заносит-то? Таджима себя подобным образом не вел. Или он просто сдерживался? Влетевшие после утренней разминки дети фонтанировали энергией и желали поделиться информацией. Это явно особое умение шиноби. Сыновья вроде как вели себя относительно чинно, но умудрялись говорить не замолкая и не перебивая друг друга. Словно решили похоронить меня в ворохе информации. Запоздало понял, что уже успел согласиться на вечернюю тренировку. Едва не ос