я, как Маширо отплёвывается от песка, но даже не пытается высвободить из захвата руку. — Вот, уже лучше, — хищно усмехнулся Рюозо. — Только такая тактика подойдёт в бою, а не на тренировке. Тем более, когда её остановили. — На этих словах он вновь ткнул неудачника в песок, как нашкодившего котёнка. — Результат очевиден! — чуть повысил голос, ставя точку в борьбе, пока та не переросла в полноценный бой. — Будете возникать, повторю урок лично и уже не так мягко! — конечно “не так мягко”, у меня определённые сомнения в том, что смогу победить аккуратно. — Ещё заявите, что Рюозо-сан действовал нечестно, — сдержать сарказм не получилось. Уж больно выражения лиц у троицы стали красноречивыми. — Где и во сколько предстоит бой, вы знали, но подготовиться не соизволили. — Таджима-сама, — нарушил молчание Кейтаро, — результат я прекрасно вижу, понимаю задумку, но против её внедрения. Шиноби рождается в бою. — Если ребенок не может родиться сам, его извлекают через живот, — мгновенно отозвалась Цукико, для которой списки погибших были как красная тряпка для быка. — Хорошо, — неожиданно покладисто согласился Кейтаро. — Тогда кто пойдёт выполнять миссии? Да и будет ли прок от изменения учебы? Вот уж действительно, больной вопрос. Взрослых (в моём понимании) шиноби не хватало, а упускать миссии — подрывать силу клана. — А вот это легко узнать, — поспешил прервать зарождающийся спор. — Техника уже разработана, осталось проверить. Собираем группу разной силы и возрастов. И несколько месяцев обучаем. А потом сравним. Такую трату мы себе позволить можем. Медленно выдохнул, поняв, что с этим никто спорить не собирается. *** Хоть час Быка и считался благоприятным для интеллектуальной работы, настроение в подсвеченной лампами комнате было нерадостным. Старейшина Юудэй просмотрел очередные черновики и с тоской сам себе признался: с такими предложениями их завернут обратно, да ещё и зададут несколько вопросов без ответов. Перевел взгляд на своих помощников. Маэми лениво ловила кончиком измазанной в туши кисточки ночную бабочку. Та вилась вокруг огня, лишь чудом не попадая в пламя. Остальные шиноби отрешенно наблюдали за охотой. — Я с этим к Таджиме-сама не пойду, — не стал сдерживаться старик. Мысль о том, что старейшине великого клана по статусу не подобает себя так вести, мелькнула и пропала. Какой тут статус, когда после разговора с главой не покидает ощущение, что до своих лет дожил лишь благоволением всех ками разом. — Дети… — Куро зевнул, прикрыв рот ладонью, — просто покалечатся, если сделать обучение более интенсивным. — Уже не знаю, какой ещё вариант действий спрогнозировать. — Маэми оставила бабочку в покое и поправила выбившиеся из прически пряди. — Я аналитик, а не оракул! — И что будем подправлять? — тоскливо поинтересовалась Ами, всё же начав перебирать исписанные листки. Вопрос не был риторическим. Хоть с Сенджу и воевали поколениями, у каждого шиноби имелись свои излюбленные приёмы, часто им самим и разработанные. А ещё были и другие кланы. Собранная старейшиной группа обменялась тяжелыми взглядами. — Нам нужна достоверная информация, — припечатал Юудэй. — От самих противников! Хватит копаться в старых отчетах. — Юудэй-доно? — вопрос вырвался хором. — Куро-сан, на тебе допросчики, узнай, есть ли у вас не слишком искалеченные пленники. Парень молча поклонился. — Ами-сан, позови завт… а, уже сегодня, на начало часа Лошади всех, кто недавно вернулся с боевых миссий. Пусть показывают всё в гендзюцу. Маэми-сан, готовь план полевых операций. Цель — провоцировать стычки и наблюдать за боями. Разработай гендзюцу, противники должны быть уверены, что сражаются с разными по возрасту и силе Учиха. А я, — старик вздохнул, — пойду убеждать главу в необходимости всего этого. А сейчас спать! *** Уф, чуть не опоздал! Крыша родного корпуса ударила в пятки. Как я на ней оказался, было непонятно. Не по березкам же допрыгал! Зато пожарная лестница буквально в двух шагах. Порадовавшись, что сегодня захватил рюкзак вместо обычного пакета, быстро спустился по ступенькам, добежал до двери и, ткнув охраннику под нос пропуск, помчался по коридорам. Аудитория встретила запахом масляной краски, тихим гулом голосов. Сцапав свободный мольберт, придвинул его ближе к уже разложившему всё необходимое другу. И только после этого заметил, что рисовать-то нечего. Ваза с цветами и увенчанная чернильницей и пером стопка книг куда-то пропали. Вместо них на нас весело скалился “Бедный Йорик”. Череп вытащили из загашников и водрузили на белую драпировку. — Палыч, — называя преподавателя так, как он требовал, Мила всегда смущалась, — а разве мы не будем заканчивать прошлый натюрморт? — Конечно будем! — пожилой мужчина экспрессивно взмахнул кистью, отчего с неё полетели алые капельки. — Но чуть позже, сегодня у нас гризайль*! — Оттенками красного? — растерянно уточнил Колька, перебирая тубы с масляной краской. — Или просто любой цвет, отличный от сепии и серого? — Один из тюбиков выскользнул из его руки, но оказался пойман до того, как успел долететь до пола. Подобный выбор цвета действительно был нетипичным. — Что вы, какое масло, — Палыч лучезарно улыбнулся, — лучшая краска это кровь врага! — Подобное высказывание от столь мирного человека вызвало ступор. — О, Саша пришел, — моё появление не было проигнорировано. — Что же ты, Сашенька, такого натурщика упустил, — в голосе преподавателя звучало искреннее сожаление. — Ничего, что связывать пришлось бы, порисовал шибари, и вообще… Чем закончился монолог, я так и не узнал. Рывком сел на постели, с облегчением поняв, что это только сон. Уже не смешно. Ожесточенно потёр ладонями лицо. Ночной отдых превращался в царство полного сюрреализма и эклектики. Сдача зачетов во дворце даймё и кунай, использованный вместо мастихина, это ещё цветочки. Как и похищение монструозного размера картины прямо с выставки. Теперь вот приснившийся преподаватель укорял, что я не превратил главу Сенджу в натурный материал. Хотя тут я сожаления Палыча разделял. Поймав себя на этой мысли, сжал виски. Ещё не хватало воспринимать плоды собственного подсознания как полноценные личности! Подобное точно дуркой пахнет! Две памяти перемешивались пока лишь во снах, но пугало, что это может начаться и в реальности. Мысль о том, что произойдёт, если моя крыша решит окончательно съехать, заставила похолодеть. Страшно было даже не за себя. В конце концов, не зря же Палыч часто заявлял, что он псих и все мы сумасшедшие. Потому как какой нормальный человек, игнорируя погодные условия, поедет за тридевять земель, чтобы нарисовать приглянувшийся пейзажик? Другое дело, что от меня теперь зависело слишком много людей. От собственных биологических детей и сестры до сильных мужиков, способных парой техник превратить пустыню в стеклянное поле, и их близких. А вдруг не смогу адекватно воспринимать реальность, и ценой этому станут чужие жизни? Выудив из памяти подходящие ментальные техники, попытался всё же оказаться в собственном подсознании. Но, как и с медитацией, фокус не удался, нужный настрой просто не получалось поймать. Вышло увидеть лишь серую хмарь, из-за которой уже на расстоянии вытянутой руки всё сливалось, лишь пару раз за ней мелькнули очертания каких-то построек... *Гризайль — вид живописи, выполняемый тоновыми градациями одного цвета, чаще всего сепии или серого. *** Мадара в очередной раз выполнил связку ударов, чувствуя, как мышцы уже начинают подрагивать от усталости. "Хорошо, что отца ранило", — эта кощунственная мысль заставляла злиться на себя и тренироваться до сбитой кожи, до состояния, когда меч просто выскальзывал из пальцев. Вновь вспоминался тот страх и ощущение беспомощности. Их даже не подпускали близко: мало ли что может привидеться шиноби в сумеречном состоянии. И оружие убрали подальше от постели, что пугало ещё больше. Чтобы отец — и мог напороться на собственные клинки? Мрачнеющая с каждым часом больше и больше тётя пыталась делать вид, что ситуация под контролем. Даже у Изуны лучше получалось убедить младших братьев, что причин для беспокойства нет! Хмурая старейшина Цукико почти не говорила, только влетала как порыв ветра, использовала какие-то техники, растирала неизвестные травы и кристаллы в невесомую пыль для мазей и настоев. В то, что всё обошлось, удалось поверить лишь после того, как улыбающаяся тётя разрешила ненадолго заглянуть в комнату и при них же вернула танто туда, куда обычно его клал отец. Всё-таки остановившись, Мадара оперся об установленный на полигоне столб, пытаясь отдышаться. Сбитые костяшки пальцев саднило, а судя по ощущениям, отрабатывая удары, сбил ещё и кожу на голенях. — Мадара, я и так могу вас всех вместе увидеть разве что утром, а ты ещё и сбегаешь специально! Негромкий голос отца застал врасплох. Мальчишка мысленно обругал себя за беспечность, повернулся к отцу и вздрогнул от неожиданности: он стоял в паре шагов левее, сложив руки на груди, длинный пушистый хвост, словно вынырнувший из-под полы одежды, дергался из стороны в сторону. Кошачьи уши появились, будто до этого были прижаты к голове и прикрыты волосами. Несмотря на ситуацию, Мадара не смог сдержать смешок: он же не ребенок, чтобы на такое купиться. Вид у отца был не столько грозным, сколько забавным. Но попытка развеять гендзюцу ни к чему не привела. Значит, хенге. — Попробуй, к