Тысячу лет этого не делала, даже не уверена, что он не заблокировал мой номер. Имею ли я право вообще ему писать и с чего вдруг решила, что получу ответ?
«Пол года условно. Двести часов общественных работ и компенсация в шестьсот тысяч»
Радостно выдыхаю и прикрываю глаза. Слава Богу! От мысли, что Орлов мог получить реальный срок меня до сих пор лихорадило.
«Ты неплохо погуляла в тот вечер, Мишка» - прилетает в след.
Мишка… Как же давно меня никто так не называл. В груди засвербило еще сильней и я быстро забарабанила пальцами по экрану.
«Это не я. Но все равно, прости»
«Насрать на твое: «Прости»! Это ты! И ты меня подставила!»
«Я не специально. Я не хотела. Я просто испугалась. Надеюсь, однажды ты сможешь меня понять и простить», - почти плачу, ловлю на себе новую порцию косых взглядов.
«Ты предала меня, Мишка, а предателям нет прощенья!»
Эта фраза звучит, как приговор, хотя он вынес мне его еще в мае. Срываюсь в слезы, прикрываю лицо ладошкой. Дура! Глупая трусиха! Так тебе и надо! Мало тебя лупит Быков, толкает Борисов, а каменная Гайка уничтожает своими жестокими расправами, пока Лёлька, Голубева и Вовка Шульц хохочут. Ты заслужила и не такое!
После седьмого урока, не торопливо складываю вещи в сумку, кроме учителя, никто не покинул класс. Сидят на местах, ждут.
- Ну что, Мышь, идем? - холодно спрашивает Бык, больно хлопнув меня по плечу.
- Идем, - тихо отвечаю я.
- Гайка, куда? На Бревно или на Пепелище? - суетится он.
- Не надо на Пепелище, - Гайка спокойно поправляет белое кружево воротника.
- Напишите Орлику, - вклинился Борисов.
- И Орлика не надо, хватит с него судов. Наш будет не такой гуманный.
Пока стеклянная девочка неторопливо складывает аккуратные тетради в маленький лакированный рюкзачок, иронично смотрю на Сергееву. Неужели совсем ничего не дрогнет в сердце, подруженька? Мы же дружили всю жизнь, как она может вставать в один ряд с остальными? Я никогда бы не принимала участие в расправах над ней, даже если бы Лёлька была смертельно виновата. Но ее лицо тоже совершенно спокойно и даже злорадно.
Мы вышли из школы, Шульц и Борисов медленно вели меня под локти в сторону Бревна, хотя я говорила, что пойду сама и не стану бежать, но такой вид психологического давления очень нравился моим одноклассникам. Шли абсолютно все, не было только Орлова и крошки Сани Ершова, наверно, он слишком сильно перепугался. Пройдя две улицы, бульвар с фонтаном и парк, мы вышли к густым зарослям старого терновника, обвивающим забор стадиона, пролезли через железные решетки и продвинулись в гущу старых деревьев. Несмотря на активный листопад, их было так много, что они полностью скрывали небольшую поляну с толстым бревном в центре, от посторонних глаз. Напротив повалившегося дерева находилась кладка из битого кирпича, которое мы раньше использовали для разведения костра, чтобы пожарить сосиски, купаты или зефир. Боже, с тех пор, для меня прошла целая вечность.
- Ну что, Мышь, присаживайся, - Шульц резко толкает меня на бревно и я неуклюже плюхаюсь, собирая задницей острые, торчащие сучки.
- У кого зажигалка? - Бык закрутил головой по сторонам.
- Держи! - Семенов бросает ему черную зажигалку, - Только Мишиной не давай!
Всё засмеялись. Вокруг начинается возня, к кирпичам приносят ветки и палки, сооружая костер, кто-то рвет бумагу из тетради, помогая разводить огонь. Когда, наконец-то, оранжевое пламя поднимается в воздух, в игру вступает Гайка, расставляя одноклассников по своим местам. Я на бревне в центре, Лёлька, Борисов, Быков, Шульц и Голубева справа, сама Гайка слева, а все остальные напротив.
- Итак, сегодня мы собрались здесь чтобы судить преступницу… - ее черное вельветовое платье в пол толкало меня на мысль, что собрались они на мои похороны.
- Как вы знаете, двадцать пятого апреля этого года, гражданка Мишина устроила поджег здания старой, школьной мастерской, которое мы использовали, чтобы собираться там вечерами, играть в карты и выпивать алкоголь…
- И не только это, - довольно хрюкает Борисов, косясь на Голубеву.
Гайка убила его глазами и он тут же заткнулся и переменился в лице.
- Свою вину гражданка Мишина не признала и свалила ее на своего друга Никиту Орлова.
- Ничего я не сваливала! - возмущенно выкрикиваю я.
- Заткнись, чучело! - Борисов скалит зубы, - Ты бы в полиции такая смелая была!
- Продолжим, - Гайка складывает пальчики в ромб и курсирует передо мной из стороны в сторону, - Мишина сваливает вину на нашего доброго друга Орлика, которого по горячим следам отправляют в СИЗО, так как он достиг возраста уголовной ответственности, а сама спокойненько сидит дома и пьет чай с конфетами.