Я хотел было остановить ее и расспросить об этом подробнее, но не успел вставить слово и упустил момент. Моя третья ошибка. Она продолжала.
— Вам, кажется, наплевать и на себя, и на всех остальных на этом корабле. Вы думаете, я не учуяла запах алкоголя у вас изо рта сегодня утром на мостике? А если учуяла я, то и другие офицеры тоже. Я понимаю, вы можете не уважать себя, но окажите нам любезность и проявите уважение к этому кораблю и его экипажу.
— Вы закончили? — я задал этот вопрос с куда большим гневом в голосе, чем намеревался.
Моя четвертая ошибка.
— Так точно, сэр! — она произнесла это с такой яростью, что я на мгновение лишился дара речи.
Когда я вновь обрел голос, в нем уже не было прежней уверенности.
— Он шлепнул вас в коридоре, не так ли?
Она поморщилась, подтвердив мою догадку.
— Повторяю, сэр. Это личное дело. Я сама с этим разберусь.
Я вскинул бровь. Не каждый, знаете ли, умеет поднимать только одну. Я всегда гордился тем, что у меня это неплохо получалось.
— Коммандер, это серьезное нарушение устава. Достаточное для военного трибунала.
— Вам ли не знать, — пробормотала она себе под нос, но мы стояли так близко, что я услышал. Я решил проигнорировать это. Наверное, первое, что я сделал правильно за весь этот ужасный разговор.
— Коммандер Лин. Между вами и старшиной Джейкобсом что-то происходит? Какая-то романтическая связь?
Уф. Моя пятая ошибка. Судя по гневу и стыду, промелькнувшим на ее лице, я попал в самую точку. Но она яростно замотала головой.
— Сэр. Здесь нет ничего, что должно вас беспокоить.
— Серьезно, Лин? С ним?
Ох-ох. Шестая и, безусловно, моя самая большая ошибка, и я понял это, как только слова сорвались с моих губ.
Ее лицо стало еще жестче, и она шагнула вперед, заставив себя смотреть на меня снизу вверх под более острым углом, прямо в глаза.
— Что, сэр? Злитесь, что это не вы? Заметка от подчиненной-женщины: с самого прибытия вы больше пялились на мою грудь и задницу, чем на лицо, так что вам ли говорить. С кем я решаю… заводить связи, не ваше дело!
Строго говоря, это было неправдой. Романтические отношения Лин с любым подчиненным, включая старшину Джейкобса, были серьезным нарушением флотского устава. То, что я сам безнадежно мечтал о таких же отношениях с ней — еще более серьезное нарушение, учитывая мое положение капитана и ее должность старпома, — сейчас было не к месту. Но как ей об этом сказать? Я был настолько ошеломлен ее дерзким упреком в мой адрес, что лишился дара речи. И вдобавок ко всему, мне было ужасно стыдно.
В смысле, я полагаю, меня не должно было удивлять, что женщина может понять, когда мужчина раздевает ее глазами. Но меня никогда раньше в этом не упрекали, так что, видимо, я обманывал себя, думая, что женщины, на которых я так смотрел, этого не замечали или что я достаточно хорошо это скрывал. К тому же после встречи с Карлой я практически перестал так делать, по крайней мере, с другими женщинами.
Но, очевидно, я ошибался. И мне удалось превратить то, что на самом деле было полу-благонамеренным вмешательством — судя по тому, как Джейкобс заставил ее съежиться в коридоре, было ясно, что любые отношения между Лин и этим грубияном складывались не в ее пользу, — в обвинение в моих собственных действиях.
Это было больно. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, полагаю. Но Лин была права: я потерял всякое моральное право судить ее поступки.
Она не стала дожидаться моего ответа или даже приказа удалиться. Она развернулась на каблуке, распахнула люк и вылетела из моего кабинета в коридор, с силой захлопнув его за собой.
Я поймал себя на том, что смотрю ей вслед на ее удаляющийся зад. Если бы я мог сам себя вырубить, я бы сделал это в тот же миг.
Глава 8
Крюк
— Капитан, мы на позиции в первой путевой точке, — доложила с рулевого поста лейтенант Есаян.
Этим утром мне удалось выйти на мостик без запаха алкоголя. Не потому, что я не напился до беспамятства прошлой ночью. Мои запасы спиртного стремительно таяли. Я предполагал, что на корабле с репутацией «Персефоны» у рядовых наверняка где-то спрятан самогонный аппарат. Но последним, с кем они захотят поделиться его продукцией, будет их капитан. Это становилось серьезной проблемой. Когда я не пил, со мной случались плохие вещи.
Нет, сегодня утром от меня не пахло алкоголем, потому что я не забыл принять одну из таблеток от похмелья, которые прихватил с собой в рундуке. За тысячи лет, прошедшие с тех пор, как человек изобрел алкоголь и пьянство, технологии шагнули далеко вперед, и эти таблетки были, пожалуй, моим любимым изобретением за весь этот период. Они не только довольно хорошо снимали головную боль и тошноту, обычные после попойки, но и умудрялись маскировать перегар, но только если я не забывал принять их перед тем, как начать пить.