Теперь я и сам повернулся, чтобы покинуть мостик, и направился в машинное отделение, но прежде убедился, что все спасательные капсулы запущены. Осталась лишь одна, и она была пуста; даже если бы я захотел, я бы ни за что не успел до нее добраться после активации самоуничтожения. Корабль исчезнет через несколько секунд.
Свет погас, когда скремблер ударил по «Персефоне» и вырубил основной реактор. Я пробирался по затемненным коридорам, освещенным теперь лишь аварийными лампами, так что путь до машинного отделения занял у меня пару лишних минут. По крайней мере, тусклые лампы имели собственные источники питания и не отнимали энергию у резервной батареи. Она вся нам понадобится, чтобы поддерживать работу сенсоров, а затем взорвать ионный двигатель.
О’Мэлли установил в машинном отделении дублирующий дисплей, чтобы я мог видеть картинку с сенсоров. Так я смогу рассчитать время уничтожения «Персефоны» ровно в тот момент, когда вражеский корабль приблизится на дистанцию абордажа. Если повезет, это уничтожит и их вместе с нами. По крайней мере, это должно было повредить их настолько, чтобы охота за нашими спасательными капсулами стала последней из их забот. А тот легкий крейсер был уже достаточно далеко, так что вряд ли он успеет добраться до нас раньше спасателей с Герсона. Если наша связь не дотягивалась до станции, то свет от взрывающегося ионного двигателя уж точно дотянется.
В машинном отделении не было стульев — тупые конструкторы, — так что я сел на палубу, прислонившись спиной к низкой консоли, чтобы дождаться прибытия коратанского эсминца и своей заслуженной смерти.
Я услышал шаги за спиной за мгновение до того, как почувствовал сокрушительный удар по черепу, и все погрузилось во тьму.
Глава 16
Неожиданный герой
Я очнулся от мигающего красного света, пробивавшегося сквозь сомкнутые веки, и от очень раздражающего писка. Первой моей мыслью было, что для будильника еще слишком рано. Второй — что я, должно быть, просыпаюсь после очередной попойки. Я ожидал, что в любую секунду почувствую на лице холодные брызги воды, когда этот садист Хоуг будет силой приводить меня в чувство перед завтраком. От этой мысли захотелось есть.
Мне понадобилась минута или две, чтобы прочистить голову и открыть глаза. У меня была жуткая головная боль, а на затылке было странное ощущение, будто что-то засохло. Кровь? Мой разум немного прояснился, и я вспомнил достаточно, чтобы ожидать, что, когда зрение наконец сфокусируется, я окажусь в машинном отделении. Но когда я проморгался, то с удивлением увидел спартанскую обстановку стандартной флотской спасательной капсулы.
Какого?..
Меня охватила паника. Если я в спасательной капсуле, значит, на «Персефоне» никого не осталось, чтобы ее уничтожить! А без этого вражеский корабль наверняка прикончит нас всех в любую секунду. Я бросился к иллюминатору, но не увидел сквозь него ничего, кроме черноты космоса и нескольких разбросанных звезд, даже проморгавшись несколько раз, чтобы попытаться еще больше прояснить зрение.
Затем мое внимание привлек мигающий красный огонек. Связь. Я нажал на него, хотя бы для того, чтобы прекратить это назойливое мигание и писк.
— …питан? Капитан? Вы меня слышите? Капитан Мендоза, вы меня слышите?
Я был вне себя от радости, услышав голос Лин — по крайней мере, кто-то еще был жив, — и почувствовал странный теплый прилив от очевидной заботы в ее тоне, прежде чем понял, что эта забота, вероятно, была вызвана моей проваленной миссией и нашей неминуемой гибелью, а не моим самочувствием.
— Я здесь, Лин. Что случилось? — глупый вопрос. По крайней мере, я был последователен.
— Капитан! — воскликнула она, и ее голос наполнился облегчением, послав по моему телу теплую волну. Она удвоилась, когда я вспомнил объятие, которое она подарила мне на мостике перед тем, как я должен был самоотверженно пожертвовать собой, чтобы спасти ее и всех остальных.
Затем меня снова охватил холод. Что-то в этом плане, очевидно, пошло совсем не так. Однако…
— Это сработало! — говорила Лин. — Это был Ингбар. Он вас оглушил, оттащил в последнюю капсулу и запустил ее прямо перед тем, как тот эсминец подошел достаточно близко, чтобы его повредило самоуничтожением. Затем он взорвал «Персефону» и забрал с собой коратанцев.
— Ингбар? — попытался переспросить я, но Лин продолжала говорить, не умолкая.