Я бросил сумку на один из пустых стульев и плюхнулся на соседний. Вызвав на импланте игру, я принялся двигать дурацкие фигурки, пытаясь запихнуть их в дурацкую коробку. Это было безмозглое занятие, но, пожалуй, самое сложное, на что мой мозг был способен в эти дни. И по крайней мере, оно позволяло мне на пару минут перестать думать. Думать для меня вообще было опасно.
Минут через десять, как раз когда я в шестой раз перезапустил игру, пытаясь побить свой дневной рекорд, матрос за стойкой встал и прокашлялся.
— Сюда, э-э, капитан.
Я поднялся, оставив сумку на месте, и последовал за юношей к одной из дверей за его столом. Он открыл ее и жестом пригласил меня войти, что я и сделал с большой неохотой.
Капитан Уэйнрайт оказалась кислолицей блондинкой с волосами, затянутыми в такой тугой хвост, что ее лоб казался огромным. Глаза у нее были цвета и блеска рвоты, а изможденные черты лица наводили на мысль, что флотские поставки провизии на Герсон запаздывают на пару месяцев. Она нахмурилась, когда я вошел и отдал ей честь лишь немногим менее небрежно, чем ту, что я отдал своему бывшему тестю при нашей последней встрече, — когда он положил конец моей флотской карьере, оставив от нее одно лишь название.
— Капитан, — сказал я выжидательно. Ну, я пытался звучать выжидательно, но, по-моему, прозвучал просто скучающе… или как под наркозом, хотя на станции я еще не успел промочить горло.
— Капитан, — ответила она, и ее гримаса удвоенной силой прозвучала в ее голосе. Я сделал вид, что не замечаю этого, что было легко, потому что мне было и вправду все равно.
Не дожидаясь приглашения, я прошел вглубь небольшого кабинета и плюхнулся на один из двух хлипких стульев, стоявших перед ее столом. Я с удовлетворением отметил, что от такой наглости она нахмурилась еще сильнее. В последнее время в моей жизни было так мало радости, но ее досада подарила мне хотя бы намек на нее.
— Чем могу быть полезен, капитан? — спросил я.
Она выждала секунду, хотя ее глаз заметно дернулся от моего продолжающегося пренебрежения приличиями. Я едва не улыбнулся. Когда она заговорила снова, ее голос был тяжел от неодобрения.
— Я бы поприветствовала вас на Герсоне, но, может, обойдемся без любезностей и сразу к делу.
Я пожал плечами и промолчал, а мои мысли уже вернулись к бутылке скотча в рундуке. По пути сюда я прошел мимо как минимум двух винных лавок; может, стоит прихватить еще бутылочку-другую. Кто знает, как долго я проторчу на своем новом корабле, прежде чем представится следующая возможность пополнить запасы.
— Уверена, вы понимаете, насколько вся эта ситуация нештатная, — сказала Уэйнрайт, пока я предавался мечтам об алкогольном забытьи.
— Нештатная? — переспросил я, уцепившись за слово.
— Да, именно, — ответила она, затем снова окинула меня изучающим взглядом. Она начинала напоминать мне адмирала Олифанта, что отнюдь не добавляло ей очков в моих глазах. Даже когда у нас с Карлой все было хорошо, мы с Ужасным Терренсом никогда особо не ладили. Он терпел меня, пока его дочь была в меня влюблена, но как только она пришла в себя, он отбросил всякое притворство, будто я ему нравлюсь или он меня уважает. Уэйнрайт, по крайней мере, сразу перешла к презрению и неприязни. Никакого притворства.
Когда я ничего не ответил, она вздохнула и продолжила:
— Обычно командование в системе переходит к старшему по званию капитану, как вы прекрасно знаете. Но в данном конкретном случае мои приказы иные.
Она сделала паузу, выжидательно глядя на меня.
Я долго обдумывал ее слова, не понимая, к чему она клонит. А потом на меня снизошел редкий и странный миг озарения. Я мысленно приказал импланту вывести послужной список Уэйнрайт и запросил дату ее последнего повышения. Так и есть: она стала капитаном три года назад, почти на год позже меня. Так что старшим капитаном в комнате был я. Неловко.
— У меня с вами будут проблемы, капитан Мендоза? — спросила она, когда я по-прежнему молчал. Думаю, она пыталась звучать сурово, но в конце вопроса ее голос слегка дрогнул, и в еще один поразительный миг ясности я понял, что по крайней мере часть ее холодной надменности вызвана ее собственным волнением. В конце концов, не каждый день встречаешь самого ненавистного человека в Прометеанском флоте и осознаешь, что он должен был стать твоим начальником.
— Вероятно, — ответил я, снова пожав плечами. — У всех остальных со мной, кажется, есть проблемы.