Долгие месяцы он бубнил себе что-то под нос, закатывая глаза. Казалось бы, этот человек должен был быть в восторге от того, что наконец-то переехал в свой дом на ранчо. Но за ночь до того, как должна была прибыть бригада по переезду, он все время ныл и не хотел покидать этот крошечный кирпичный домик. Переезжать — это мучительно, Нелл. Мы могли бы просто остаться.
В тот раз я так сильно закатила глаза, что у меня началась мигрень.
Не то чтобы мы как-то по-настоящему переезжали. Кэл перенес из машины в дом ровно две коробки, потому что, когда я взяла одну, чтобы отнести ее самой, у него случился припадок, так как я была беременна Триппом.
Я выбросила противозачаточные таблетки на нашей свадьбе в Вегасе, которая стала медовым месяцем. Его звездным пловцам не потребовалось много времени, чтобы забить тачдаун.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил папа, положив свою руку поверх моей.
— Хорошо. — Я откинулась на спинку походного стула, прижав свободную руку к животу.
На пятом месяце беременности у меня уже были признаки беременности. Кэл был уверен, что у нас родится еще один мальчик-гигант, как Трипп, но я надеялась, что родится девочка. Поскольку мы ждали гендер-пати, мы узнаем, кто был прав, в сентябре.
— Я рада, что вы, ребята, здесь, — сказала я папе. Даже если их отношения с Кэлом были непростыми, я скучала по своим родителям.
— Я тоже. — Он улыбнулся, и мы вдвоем обратили свое внимание на бейсбольную площадку, где маленький мальчик из команды соперника нес биту к мишени на домашней площадке.
Мама с папой прилетели на неделю, и в какой-то момент во время их пребывания я надеялась серьезно поговорить об их планах на будущее. Они оба подумывали о том, чтобы уйти на пенсию, и даже если бы они проводили лето только в Монтане, это дало бы моим детям возможность поддерживать близкие отношения со своими бабушкой и дедушкой.
Отца Кэла в нашей жизни не было, но его мать навещала нас каждые несколько месяцев. И хотя я полюбила Реджину, между нами всегда был Колтер.
Я понятия не имела, могут ли мои родители позволить себе выйти на пенсию, и они не хотели брать ни пенни из денег Кэла.
Папина гордость стоила дорого.
Даже по прошествии трех лет они не решались общаться друг с другом. Особенно папа. Поэтому, естественно, вместо того, чтобы выступать в роли буфера, я старалась как можно чаще сводить их вместе. В конце концов, они найдут, что-то общее, верно?
Это были не я и не Трипп. Может быть, ребенок?
— Что ж, хорошо, что они не ведут счет, — сказал папа, когда отбивающий был выброшен первым, завершив игру. — Это было убийство.
— Да. — Судьи-волонтеры, возможно, и не вели счет, но Кэл вел.
Папа встал и сложил наши стулья, запихивая их в чехлы.
Кэл закончил с командой и с самодовольной улыбкой подошел к нам.
— 25:0
— Поздравляю, тренер.
— Э-э… хорошая игра, — пробормотал папа.
— Спасибо, Дариус. — Кэл кивнул. — Я знаю, что немного увлекся игрой.
— Совсем чуть-чуть, — поддразнила я.
Он прикоснулся губами к моим губам. — Как ты себя чувствуешь?
— Проголодалась. Я готова пообедать.
— А где Трипп?
Я указала на детскую площадку, где мама катала его на качелях.
— Я схожу за ними и встречу тебя у машины.
— Я пойду с тобой, — сказал папа, нерешительно взглянув на Кэла.
— Как насчет того, чтобы вы, ребята, занесли стулья? — Я протянула ему свой, прежде чем он успел возразить, и ободряюще улыбнулась мужу.
Он кивнул и направился к машине, приноравливаясь к папиным шагам.
Кэл старался. Боже, как же он старался. Но мама с папой знали его недостаточно хорошо. Они провели в Каламити недостаточно времени, чтобы увидеть, как Кэл полностью потерял бдительность. Их трех поездок на выходные в год было недостаточно. И всякий раз, когда мы приезжали в Аризону, наши визиты были слишком быстрыми.
Мама и папа приняли мой выбор, но по-прежнему были осторожны, особенно папа. Он по-прежнему защищал меня. Он просто не понимал, что это больше не его работа.
Это была работа Кэла.
Я направилась через парк к качелям и забрала сына и маму. Затем мы все забрались в наш «Эскалейд» и отправились домой. Несмотря на то, что все окна были опущены, воздух во внедорожнике был липким и густым. Я села позади Кэла, встретившись с ним взглядом в зеркале заднего вида.
Он выглядел несчастным, а каникулы моих родителей только начинались.
Мама и папа согласились остановиться в нашем гостевом доме, а не в мотеле. Это означало, что они смогут быть ближе к Триппу, но также означало, что они не смогут сбежать от Кэла, как это было во время их прошлых визитов. Не будет ни свободного места, ни времени.
Я была благодарна, что мы пригласили сегодня вечером кучу народу. Надеюсь, толпа немного разрядит обстановку.
Мама с папой решили, что это обычная вечеринка, чтобы они могли познакомиться с нашими друзьями. На самом деле, это было сделано для того, чтобы Кэл смог отдохнуть от их пристального внимания.
К тому времени, как мы подъехали к нашему ранчо, Трипп был таким же голодным, как и его мать, поэтому мы все собрались на кухне и приготовили сэндвичи. Затем мама и папа извинились и исчезли в гостевом доме.
— Они все еще ненавидят меня, — сказал Кэл, когда за ними закрылась дверь.
— Ненависть — это сильно сказано. Они не ненавидят тебя. — Я подошла к нему и обняла за талию. — Но да, это неловко.
Он нахмурился.
— Ну и дела. Спасибо.
— Они смирятся.
— Ты повторяешь это уже три года, сладкая.
— И я все еще верю, что это правда. Посмотри, сколько времени тебе потребовалось, чтобы завоевать меня?
— Значит, к тому времени, когда Трипп окончит старшую школу, я, возможно, понравлюсь им?
— Плюс-минус несколько лет.
— Это несправедливо, — вздохнул он. — Моя мама любит тебя.
Реджина действительно любила меня. Какой бы сдержанной она ни была поначалу, это продлилось недолго. В тот день, когда Кэл позвонил ей и сообщил, что мы собираемся пожениться, она прислала мне две дюжины роз. И как только мы вернулись из Вегаса, она полетела в Каламити, чтобы провести неделю в Монтане, в основном для того, чтобы познакомиться со своей новой невесткой. Она обожала своего сына и всецело любила моего.
— Это будет хорошая неделя, — сказала я ему. — У меня хорошее предчувствие.
Он пожал плечами, уже возводя стену, чтобы никто, кроме меня, не увидел, как глубоко ранит его отчужденное отношение родителей.
Если к завтрашнему дню они не придут в себя, нам предстоит очень долгий и запоздалый разговор об их чувствах к моему мужу.
— Я собираюсь уложить Триппа вздремнуть. — Кэл поцеловал меня в макушку. — Может быть, прилягу с ним.
— Хорошо. Я собираюсь кое-что приготовить к вечеру.
Его рука легла мне на живот.
— Тебе тоже лучше отдохнуть.
— Я так и сделаю. — Я прижалась виском к его сердцу, глубоко вдыхая его запах, затем отпустила его, чтобы он мог прижаться к Триппу.
Они оба заснули на нашей кровати, свернувшись калачиком, пока я бродила по дому, собирая игрушки, а потом устроилась на диване и часок почитала. Когда ребята, наконец, проснулись, у обоих были растрепанные волосы одинакового шоколадно-коричневого оттенка, из ворот на подъездной дорожке появился поставщик провизии.
Наш дом на ранчо был мечтой. Местность, раскинувшаяся у подножия гор, с раскидистыми лугами и видом, который стоит миллионы, была прекрасна сама по себе. Кэл настоял на установке самой современной системы безопасности, чтобы обезопасить себя от сумасшедших.
Этот дом площадью в восемь тысяч квадратных футов был больше и изысканнее, чем все дома, которые у меня когда-либо были. И хотя мне нравилось здесь жить, он кричал о богатстве. И этот крик был еще одной причиной, вбивающей клин между Кэлом и моими родителями.
Они, вероятно, воспротивились бы тому, что мы наняли поставщика провизии для вечеринки, вместо того чтобы готовить самим, но Кэл настоял на своем. Он не хотел, чтобы сегодняшний вечер стал стрессовым ни для кого, особенно для его жены.