— Виктор, лезь наверх, нужна вода, много воды и чистые ткани, — я даже подтолкнул украинца к лестнице. Пока я с ним болтаю, мой лучший друг на этом свете умирает.
— Они меня не послушают, — Саленко уже лез вверх, когда я ему крикнул:
— Так прикажи от имени Ады, раз у неё такая власть.
В этот раз ждать пришлось недолго, даже лестницу не стали вытаскивать, но решётку закрыли. Украинец появился минут через двадцать с большим куском тонкой серой ткани и с объёмистым бурдюком воды.
— Нарезай ткань на полосы в стандартный бинт шириной, — пока Саленко «щипал корпию», стал осторожно раздевать Этаби. Во время процедуры снятия одежды хуррит снова потерял сознание, облегчив мне работу.
— Твою мать, — вырвалось при виде обломанных древок стрел: одна сидела в левом плече, вторая в средней трети правого лёгкого на уровне шестого-седьмого ребра. Помимо этих ран была колотая рана в левой подвздошной области, но там уже кровотечения не было. Свернувшись, кровь образовала корочку. А вот самая опасная рана была на пять сантиметров выше мечевидного отростка по правому краю грудины. При каждом вдохе Этаби, оттуда пузырилась не свернувшаяся кровь и мокрота розового цвета.
— Виктор, плохи дела. Без лекаря не обойтись, — украинец подошёл ближе и еле слышно вскрикнул при виде ран на теле хуррита.
— Сейчас просто наложим повязки, чтобы не кровило. Как выйдешь отсюда — бегом к Аде и пусть использует всё своё влияние, чтобы сюда пришёл лекарь.
— Арт, ты не совсем правильно понял, — Саленко тяжело вздохнул, — они её почитают, но она тоже пленница.
— Да знаю я идиот, что не коронованная царица, — еле сдержался, чтобы не залепить ему оплеуху, — её влияния хватило, и нам сохранили жизнь?
— Да, — подтвердил украинец, не понимая, к чему я клоню.
— А если Этаби умрёт, будет выполнено её желание сохранить нам жизнь? Нет! — Сам ответил на свой вопрос и не давая опомниться украинцу, продолжил:
— Вот и сыграйте на этом. Что если пленник умрёт, будет нарушено желание богини Инанны.
— Понял, — радостная улыбка озарила лицо Саленко, — а ведь и вправду может получиться. Это же не новое желание, а продолжение первого.
— Молодец, — похвалил украинца, — мне неважно, что будет потом, но сейчас надо спасти хуррита. А после найди время, мне надо поговорить с тобой.
— Постараюсь, — отозвался украинец уже на выходе из зиндана. Лестницу вытащили и решётку снова накрыли.
— Этаби, — слегка потормошил хуррита. Тот открыл глаза и улыбнулся:
— Арт твоё лицо ужасно выглядит.
— Жаль, ты не видишь своего, — парировал колкость и продолжил:
— Тебе надо поесть, хоть немного. Ты потерял много крови, поэтому чувствуешь себя таким слабым.
— Не хочу, — хуррит отвернул голову в сторону. Преодолевая его сопротивление, покормил его как грудного ребёнка, погружая пальцы в кашеобразную еду. Лепёшку так и не смог пропихнуть в горло упрямого хуррита. После еды кузнец уснул, его дыхание мне показалось спокойнее, чем раньше. Обмакивая лепёшку в кашу, быстро поел, вслушиваясь в шаги наверху. А там жизнь шла своим чередом — к яме подходили зеваки и плевали вниз. Одна тварь даже умудрилась помочиться вниз, на наше счастье, решётка была в центре, а мы находились немного в стороне. Тем не менее брызги мочи я ощутил на своём лице, бедному хурриту досталось больше. Хорошо он в этот момент спал, иначе точно все мои усилия по повязкам пропали бы даром — такого унижения Этаби не потерпел.
Я уже потерял надежду, когда наверху послышался шум поднимаемой решётки, вырвавшей меня из полудрёмы.
— Арт, я привёл лекаря, — голос Саленко был наполнен радостью. Лестница коснулась дна ямы, первым спустился украинец. Лекарь был дряхлым стариком, тринадцать ступеней лестницы он преодолел за пять минут, останавливаясь на каждой перекладине. Я еле выдержал, чтобы не сдёрнуть его вниз, только опасения разбить его склянки и чашки меня остановила.
Не слушая бормотанья украинца, рассказывавшего, каких трудов стоило внушить жрецам, что смерть Этаби будет разочарованием для Инанны, внимательно смотрел за действиями лекаря. В его сумке через плечо было несколько глиняных чашек с пробками из куска шкуры. Осторожно размотав бинты, лекарь зацокал, пальцами притрагиваясь к ранам моего друга.
«Теперь точно хурриту конец», — мелькнуло в голове при этих действиях. Вряд ли лекарь имел понятие о санитарии, а трогать рану грязными руками — хуже не придумаешь. Они с Саленко перебрасывались фразами, часть разговора я понимал, многие слова были похожи на язык Халов.