Из собранных стрел на поле боя лишь половина годилась для повторного применения. Ещё один такой штурм и мы останемся практически без стрел. Помощь от Шутарны в виде подкрепления, стрел и припасов еды, я ждал уже завтра. Это при условии, что мы отобьём второй штурм в случае атаки хеттов. Планируя захват Нарриша, я не учел многого: отвага хеттов и их количество поражало.
Лекарей, как таковых, у хурритов не было: умудрённые годами воины и бабушки лечили все травами. Одну из таких целительниц мы с Адой посетили в Вешикоане. Весь потолок старухи был увешан связками трав с различными запахами. Ада даже расчихалась и вскочила пулей наружу, забыв зачем пришла. Старухи в основном врачевали женские болезни, а старики лечили ранения, полученные в битвах и поединках. Был такой знахарь и в моём войске, точнее с лучниками Супимата. Одноглазый старик с высохшим лицом, обходил раненых воинов, прикладывая травы к ранам и накладывая повязки.
Шулим привёл его ко мне, я и забыл про царапину на щеке, но эламит решил перестраховаться. Одноглазый выудил из своего холщового мешка листок растения, подозрительно похожий на подорожник, плюнул на него и налепил мне на щеку со словами:
— Быстро заживёт.
Рана Этаби оказалась серьёзной, одноглазый бормотал себе под нос, ковыряясь в плече моего друга остриём ножа. Этаби долго сдерживался, но под конец двинул старика по темени:
— Ты хуже хатта, этого гнусного племени от ослицы и шакала.
Знахарь не обиделся на тычок, лишь ощерил жёлтые зубы:
— Нельзя работать рукой, надо чтобы зажило, — ловко наложив повязку, предварительно напихав в рану курдючного жира, одноглазый поспешил к раненым.
Остывая от боя, хурриты, устав ликовать, занялись насущным: горели костры, варилась похлёбка, кое-где воины даже затянули победную песню, прославляя свои победы и понося врага.
— Шулим, найди все запасы «чараг» и спрячь в моём доме. Возьми с собой воинов, но не иди на конфликт с лучниками Супимата. Встал вопрос, что делать с убитыми хурритами: на родине павших в бою складывали в специальный склеп. Годы превращали трупы в скелет, подростков специально водили в такие склепы, чтобы они могли лицезреть героев. Умерших не в бою, хурриты хоронили, устанавливая вместо надгробья камень с выбитым клинообразным письмом.
— Придётся похоронить, их имена всё равно не забудут, — Супимат понимающе кивнул. Он уже начал спускаться по лестнице, когда мы услышали крик сторожевого с башни:
— Арха, к нам едет арха от хаттов.
Выглянув в проём бойницы, увидел, как в нашу сторону едет колесница в сопровождении двух всадников. Самое интересное было то, что у одного из всадников на высоком шесте развевалось белое полотнище.
— Арт, ты видел, — Этаби взбежал по лестнице и спешил ко мне.
— Белый флаг означает переговоры, а судя по колеснице к нам пожаловал предводитель войска. Ты останешься здесь, возьму Шулима и Супимата, — впервые Этаби не осмелился возразить, поняв по моему тону непреклонность моего решения.
Глава 7
Я не спешил выходить наружу: колесница продолжила движение и остановилась в пятидесяти метрах от стены. Меня поразило хладнокровие переговорщика — он находился на убойном расстоянии от моих лучников. Хеттский рог одного из всадников протрубил, привлекая наше внимание. Буквально в пятидесяти метрах от меня находился главный враг хурритов — царь Супилулиума I.
Мужчина был без шлема, его длинные чёрные волосы перехвачены золотой лентой, а лицо — холодное, как каменная стела. За ним следовали два всадника: один с бронзовой секирой, второй с белым стягом на длинном древке.
— Вызываю на разговор того, кто держит эту крепость! — голос хеттского царя разнёсся эхом по стенам.
Я переглянулся с Шулимом и Супиматом, затем спустился к воротам. Не отставая, за мной следовали оба командира, а на стене ворчал, злой на весь мир Этаби.
Заскрипев, открылись ворота, выпуская нас наружу под встревоженными взглядами хурритов. Пройдя метров сорок, я остановился напротив колесницы:
— Зачем пришёл?
— Ты говоришь на нашем языке, — заметил Супилулиума, оценивающе глядя на меня. — Но не похож на хурре, твои глаза цвета неба.
— Я человек из рода Рус, — ответил царю. — Но сегодня стою с ними.
Царь усмехнулся, скрестив руки на груди.
— Зачем умирать за чужую землю? Ты воин, я вижу это. Присягни мне — и будешь жить.
— Присягнуть тебе? Тебе, возомнившему себя царём, чья власть на самом деле зависит от жрецов. Я хорошо помню хеттское гостеприимство, яма в Хаттуше до сих пор в моей голове, как и ваш закон крови Тешуба.