«Мдя-с… Прям таки проект «Ролевик» получается. Или, скорее, этакий ролевичек без наивной сказочки про великое и неделимое борение «порядка» с «хаосом». Того и гляди обиженный шалунишка Арагон из-за кустиков выглянет, да пошлёт долгим пешеходно-сексуальным маршрутом за нарушение авторских прав… на Землю. Честное слово, расцеловал бы придурка… может быть. Уж больно в кровавые непонятки я тут впёрся. Поигрался-наигрался да чутка заигрался… Дедала-то словно какую виртуальную куклу ломал. С азартом. С умными проникновенными речами и прочими красивостями и благоглупостями…
Но почему когда под остриём подтока хрустнули натуральные, живые рёбра и по полу потекла горячая, но уже мёртвая кровь, я хоть и въехал окончательно, что вокруг не вирти-мирти, а кондовое феодальное средневековье, не замер, не задёргал… Не проблевался даже…»
…Ш-ш-ш-чпок-чпок!
…Ш-ш-ш-чпок-чпок!
…Выстрелы рвали внезапно ставший тугим воздух и тягуче били по ушам. Привычные «Вектор» и «Глок» почему-то, лупили столь сильно и резко, что бешеная отдача безжалостно сушила руки, но в странно замедленном темпе. Словно во сне неимоверно обострившимся зрением он совершенно отчётливо видел как движутся затворы обнажая стволы, как отлетают прочь маленькие цилиндрики горячих гильз, как оскалившиеся стволы выплевывают пули и, подкинутые отдачей пистолеты, возвращаются на линию выстрела за мгновение до едва ощутимого толчка с которым взрывается порох в гильзе следующего патрона. Как выхлестывают фонтанчики крови из разорванных тяжелыми пулями тел…
…Алекса шатнуло. В нос явственно шибануло вонью сгоревшего бездымного пороха, а ладони так нестерпимо заныли от рывков взбесившихся пистолетов, что он едва не упустил топорик. Резко обернулся и кровавая пелена медленно выпустила из объятий растекаясь и истончаясь. Его по прежнему окружал ночной лес и его запах мешался со вкусом страха ожидания и усталости зрелой человеческой самки. И лишь в самой глубине почти терялась вонь от смеси лошадиного навоза, ржавого железа, дёгтя и, опять же, человеческого страха.
Стряхивая остатки наваждения почти не глядя швырнул увесистую железяку в стоящего на другом краю полянки раскидистого великана. Смачный скрип раздвигаемого железом живого дерева прозвучал уже вполне явственно. Из нарубленных прутьев получилась неплохая лежанка. Пока не накрытая, но тормошить угревшуюся Гретту не стал. Вместо этого, как ни в чём не бывало, заговорил:
— Что есть, то есть. Пеммикан штука странная. Из какого дерьма его только не делают. Этот ещё ничего, съедобный и на вкус… терпимый. Бывает и хуже. Меня как-то дерг занес туда где и лета-то почти не бывает… Так целую седмицу только пеммиканом и пробавлялся. А он там и вовсе… гадость несусветная. Местные его жрут только зимой и только на охоте, а готовят ещё с лета и на весь год разом. И обязательно с тухлом жире. Так что жуй-жуй глотай, да радуйся, что Лизка жирка нам свеженького отжалела.
Полюбовался на ошалевшую Гретту и кривовато ухмыльнувшись хмыкнул:
— Жуй, говорю, шевели зубками-то… Его, чем мельче разотрёшь, тем лучше. Коль упала на хвост без спроса, терпи. Нам пока огонь нельзя жечь, а пеммикан годами не портится, лёгкий и надо его совсем чуть. Такой кусочек дня на три без потери сил тянуть можно и нюх не отбивает.
Услышав про три дня, женщина испуганно выпустила изо рта полученный вместо ужина странного цвета твёрдый сухой комок и едва слышным шепотом выругала себя неласково, но столь заковыристо, что Алекс прислушивался с неподдельным интересом. Недоверчиво осмотрев остаток пеммикана, она аккуратно его облизала, собрав языком мелкие, отпадающие от основного куска, крошки и завернула остаток в чистый лоскут кожи. Пряча хитрый сухпай в карман куртки виновато мазнула глазами по Чужаку, но тут же подчеркнуто небрежно откинулась на ствол дерева. Осторожно перевела дыхание и балдея от собственной наглой решимости и давно забытого кайфа бесшабашной свободы с наслаждением прикрыла глаза. И в тот же миг ушла благодатную темноту.
Гретта уже не видела и не чувствовала как замерший оборотень какое-то время чутко прислушивался к её лёгкому дыханию. Удостоверившись, что сон крепок, Чужак легко подхватил обмякшую тушку вместе с покрывалом и осторожно переложил на невысокую лежанку. Потом стараясь не потревожить, устроился рядом. Неказистое лесное лежбище мало походило на широкую двуспальную кровать и под его тяжестью ощутимо просело. Успевшая продрогнуть по ночной прохладе женщина попыталась свернуться в клубочек и почти сразу сползла под бочок к мужскому телу. Из большой руки получилась отличная подушка и вскоре так и не проснувшаяся Гретта расслабилась и буквально растеклась, вжимаясь в согревающие объятия мужчины…