Крейг сидел на кровати и писал письмо на ноутбуке, сигарета свисала из уголка рта, пальцы стучали по клавишам. Мелкие мошки вьются вокруг лампы на прикроватном столике, на улице тихо. Вдалеке слышен шум машин, проезжающих вверх и вниз по холму, едущих куда-то через каньон в горячей душной ночи.
Он был настолько занят своим делом, что не заметил Хойта, появившегося в темноте в дверях веранды.
– Вам лучше поспешить, – низким голосом сказал Хойт, и Крейг подпрыгнул, уронив сигарету на клавиатуру и рассыпав пепел.
– Господи, Хойт! Не делай так больше, хорошо? Или ты хочешь, чтобы я заработал инфаркт?
Подобрав тлеющий окурок, он стряхнул пепел с клавиатуры.
– Что такое? Что на сей раз случилось?
Подняв взгляд, Крейг увидел в полумраке испуганное лицо Хойта.
– Что?! – повторил он. – Что стряслось?
– Она не дышит, – сказал Хойт.
Она вдруг оказалась внутри всего этого. Внутри чего-то плохого, готового выплеснуться наружу. Это нечто держало ее и тащило куда-то своими дикими путями. Но она не могла сказать, что ввергло ее в это состояние. Ее просто затянуло туда, она стала частью этого, заложенной собственностью без права выкупа. Она могла коснуться стен, таких гладких и скользких, что никогда не выбраться.
Лекарство, которое ей дал Мишкин, выключило звук, пытаясь усыпить ее. Но Сьюзан лишь продолжала двигаться с ним в никуда, все быстрее и быстрее.
Крейг рывком открыл дверь, Хойт едва успел отскочить в сторону.
– Что ты сделал? Ты позвонил в «скорую»? Ты хоть что-нибудь сделал?
Крейг помчался к дому, Хойт шел за ним, его слабый гром следовал за Крейговой вспышкой молнии.
– Что она приняла? Где этот идиот, ее доктор? Какой телефон у этого доктора Звездотраха?
– Я позвонил, но они сказали…
Они дошли до спальни Сьюзан прежде, чем Хойт успел договорить.
Она лежала на кровати, неподвижная, как керамическая статуэтка, актриса, навеки забывшая свою реплику.
– О, твою мать! Твою мать. Твою мать.
Крейг подошел, прижался ухом к ее рту, убедился, что она действительно не дышит, затем поднял ее за плечи и прижал к себе, ее голова безвольно откинулась назад.
– Сьюзан!!! – тряс он ее. – Очнись, мать твою! Это Крейг!
Но если она и слышала его, то не подала никакого знака, и тогда Крейг действительно испугался. Он посмотрел на Хойта.
– Что он сказал? Этот доктор Задница?
– Он ничего не сказал, потому что его там не было.
– Что значит «его там не было»? Как можно куда-то свалить, если лечишь людей, склонных к самоубийству? А что… ты звонил еще куда? Другому доктору?
Хойт покачал головой:
– Нет, они сказали, у него нет замены.
Крейг сделал глубокий вдох, обдумывая оставшиеся возможности.
– Звони в Службу спасения, – тихо произнес он.
– Да, сэр, – ответил Хойт и отправился выполнять свой долг, радуясь, что кто-то взял на себя все заботы.
Крейг присел, пальцами открыл рот Сьюзан.
– Что ж, попробуем.
Он зажал ей нос и наклонился. Накрыл ее рот своим, глубоко вдыхая в нее воздух, затем отодвинулся, посмотреть, реагирует ли она.
– Ну, давай же, – умолял он, затем снова принялся делать искусственное дыхание. – Дыши, – шептал Крейг, вдувая воздух в ее рот, в ее легкие, где тот неожиданно расцвел, как цветок.
Сьюзан слабо застонала.
– Да! – завопил он. – Слава богу!
Хойт появился в дверях.
– Они едут, – объявил он.
– Хороший мальчик, – сказал Крейг. – Помоги мне поднять ее, мы ее поддержим, пока они не появятся.
Хойт серьезно кивнул и направился получать свою половину их беспомощной хозяйки. Подхватив ее под руки, они принялись таскать Сьюзан взад-вперед по комнате.
Готовы, на старт, вперед, безумцы
Ее привезли на кресле-каталке в отделение госпиталя «Синайские кедры», которое поглотило ее вместе с прочими, оказавшимися далеко на западе от здоровья. Они стремились вернуть ее туда она находилась, прежде чем ушла далеко, пытаясь исцелить ее, уничтожить то, что уводило ее прочь отсюда. Все дальше и дальше, до тех пор, пока она не перестала понимать, кто и где она. Она понимала лишь, что не понимает, что случилось с ней это было пугающе, непривычно и захватывающе И так будет продолжаться, пока она не разгадает остальное.
Крейг поехал на «скорой помощи» вместе со Сьюзан, медики продолжали наблюдать за ее состоянием, а водитель гнал вперед. Хойт ехал следом на машине Сьюзан. Когда они добрались до госпиталя, солнце уже начало подниматься, проливая свет на темное нечто, завладевшее ею. Она была темной отметиной на прекрасном счете дня.