— А кто утверждал, что время его не интересует?
— Парадокс, правда? Все мы несовершенны.
Флейшман продолжал работать, и Саенц, казалось, почти заснул. Внезапно он резко выпрямился.
— Как это действует? Ну, то есть в чем фокус?
Микель улыбнулся и лукаво подмигнул.
— Но это не опасно?
Флейшман насмешливо потряс головой.
— Я имею в виду, — заторопился Акил, который терпеть не мог выставлять себя дураком, — надежнее, чем с Яном и Сарпедоном?
— Возможно, даже надежнее, чем с Барисом.
— И я не стану одержимым?
— Как тебе сказать. За состояние твоего рассудка поручиться не могу. Опять же, по слухам, ты уже слегка тронулся. Обещаю другое: никто и никогда не заинтересуется психической полноценностью человека, выигравшего за год и «Джиро», и «Тур», и «Мировую» с невероятным, абсолютно неповторимым успехом. Речь не об этом, Акил. Главное, обнаружена сфера человеческих достижений, которая обессмертит наши с тобой имена.
— Велогонки! — воскликнул спортсмен.
— Именно. Велогонки. Достойное занятие для сеньора Саенца.
— Ответить сейчас или попозже?
— Чем раньше, тем лучше. Вот я и закончил. Все-таки твои ноги — само совершенство.
Он с улыбкой поднялся и помог Акилу встать.
Последовала долгая дорога обратно по белой вулканической глине. У скромного мемориала Томми Симпсону стояла знакомая «ауди». Водитель и пассажир красной машины разом заподозрили неладное.
Расхититель гробниц отвратителен даже далеким от религии мирянам. Скудная, крохотная, одинокая усыпальница, затерянная в горах, на фоне стерильного минерального пейзажа, посвященная памяти трагически погибшего спортсмена, — разве у кого-то поднимется рука на подобную святыню? А на велосипед Саенца у самой ее стены? Уже один только автограф, аккуратно начертанный на руле, должен был защитить железного коня от кощунственных посягательств.
Тем не менее швейцарец как раз укладывал реликвию в свой багажник. Злорадно ухмыляясь и в то же время дрожа как осиновый лист от стыда и ужаса, вор забрался в машину. Новые покрышки завизжали по гравию. Мерзкий похититель рванул вниз по дороге.
Кровь ударила Флейшману в голову, и он ринулся в погоню, так что задымились колеса.
На крутых поворотах это был просто улет. Старый «мазерати», мотор которого в два раза превосходил по объему двигатель противника, к сожалению, не имел автоматических приводов. В какой-то мере здесь, в горах, это давало неожиданное преимущество, ибо Микель прекрасно ориентировался на опасной дороге по скрежету покрышек и, конечно, истеричному реву выхлопной трубы, тогда как немецкая машина с ее повышенным комфортом не давала почувствовать трассу, и несчастного швейцарца мотало на ухабах под истошные вопли родных.
Схватка была неравной. Уже на втором или третьем повороте Микель поравнялся с «ауди», но вынырнувший невесть откуда мотоциклист заставил его притормозить. На свою беду, швейцарец совершенно растерялся от страха и упреков супруги и принялся без разбора давить то на газ, то на тормоз. Резина громко визжала от перенапряжения.
Автомобиль Флейшмана уверенно прошел поворот, слегка вильнув задом, и вынудил велокрада свернуть на маленькую придорожную стоянку.
Однако и теперь швейцарец не собирался каяться в грехах. Высокий тучный мужчина в налипшей от пота рубашке, почти лысый, но все еще с темной щетиной у висков, он без особого испуга, даже с гневом воззрился сверху вниз на тщедушного нарушителя, который с идиотской улыбочкой выскользнул из красной итальянской иномарки. Не очень-то напугал швейцарца и всемирно известный велосипедист, неспешно вылезающий из другой двери. В жилах оскорбленного водителя бушевали реки адреналина.
— Ты, псих полоумный! — начал «отдыхающий».. — Как ты смеешь подвергать опасности меня, моих родных и мой автомобиль?! Да я вас обоих засажу. Пройдемте-ка…
Тут он, казалось, припомнил, у кого из них рыльце в пушку. М-да, пожалуй, полиция — не самый лучший выход.
— Так уж и быть. Мы всего лишь семья мирных туристов. Я сегодня добрый, но в следующий раз кому-то не поздоровится, понял?
Микель любезно склонился вперед, опираясь руками на крышу «мазерати».
— Верни велосипед, и разойдемся по-хорошему.
— Какой такой велосипед? Спятил ты, что ли?
— Давай-ка покажи багажник.
— Эй, видите, сколько машин на дороге? Вас видят, вас запомнят. Это попытка ограбления. Я позову на помощь, и вы надолго загремите. Хулиганье.
Доктор отлично владел лицом. Улыбка пропала, в глазах засверкал острый лед.