Невероятный барон Мюнхгаузен, гений баллистики, тоже родился здесь, в Восточной Пруссии, служил ротмистром в русской армии и героически воевал с турками. Как позже писал сам барон, его перебрасывали к неприятелю через линию фронта на пушечном ядре, где он с воздуха собирал разведданные. Возвращался барон уже на встречном турецком снаряде.
Я думаю, барон не врал. Как бы иначе Россия выиграла ту военную кампанию у Блистательной Порты: будущего члена НАТО ― Оттоманской империи?
Кёнигсбергу есть чем гордиться. Свежий угорь прекрасен, Иммануил Кант и барон Мюнхгаузен ― тем более, но всё это меркнет перед удивительным фактом: до войны тут работало метро! Жаль, оно осталось где-то под землей. Вместе с Янтарной комнатой, которую немецкие «военные искусствоведы» вывезли из Царского Села именно в Кёнигсберг. То, что Фридрих I подарил нашему Петру Великому уникальную Янтарную комнату, нацисты посчитали грандиозной ошибкой, на современном политическом жаргоне ― исторической катастрофой.
В те времена тоже было принято исправлять одни исторические катастрофы с помощью других, используя демагогию и артиллерию. С приближением линии фронта украденную Янтарную комнату опять разобрали и спрятали в тупиковые штольни метрополитена. Вот здесь. Или здесь. Можно скачать в интерне- те точную карту, а можно спросить у таксиста и с ним же съездить на экскурсию. У каждого таксиста свой маршрут и своя точная карта. Разбомбленное и засыпанное метро, где лежит общее сокровище Фридриха Первого и Петра Великого, Германии и России ― разве можно придумать лучший символ для этого города?
Если бы одно только метро! Город с миллионным населением обладал великолепной архитектурой, продвинутой инфраструктурой и богатейшей историей!
Но ― война. Ковровые бомбардировки и штурм сделали своё дело, того Кёнигсберга к маю 1945 уже не существовало, а оставшееся в живых население переселили в Германию. Как ни крути, сейчас это выглядит божьей милостью.
И вот, наконец, мы проезжаем дорожный знак «Калининград». Я успел удивиться своему волнению. Много раз я бывал здесь, бродил по холодным пустым пляжам, осматривал немецкие огневые точки, прекрасно сохранившийся ангар гидросамолетов Люфтваффе, брошенный советский военный аэродром, где березы теперь растут прямо из взлётно-посадочной полосы, и каждый раз это было сильное ощущение. Это была дрожь от прикосновения к истории, а значит, к вечности. Но тогда я не волновался так. Странно, запомним это.
Хотите, я коротко, в двух словах, обрисую первое впечатление от Калининграда в современной его версии? Мне показалось, что главный архитектор города не берет взяток. Да, звучит дико, но таково мое личное мнение. Позже, присматриваясь к улицам, к домам, я утвердился в нём. Не берет. Иначе чем объяснить, что новые здания в центре города выполнены с такой любовью, с очевидной ориентацией на, казалось бы, утраченный исторический канон? Откуда так много новых частных коттеджей, фасады которых как будто списаны с картин немецких художников-романтиков 19-го века?
После войны восстанавливали, что устояло, и из того, что было: битого кирпича, крупных обломков, строительного мусора. Сдержанная аристократичность восточно-прусской архитектуры против безудержной серости советского домостроения ― тогда скрыть этот диссонанс и не пытались, расчистить бы улицы от рухнувших домов, да расселить вновь прибывших.
Как ни странно, уродует город не это. Сегодня страшнее всего смотрятся панельные дома, построенные в 70-х годах прошлого века. Они как удар по рецепторам вкуса. Понятно, что полностью очистить город от панельного убожества невозможно, тут нужны новые бомбардировки. И за последнее время многое сделано для того, чтобы опять «с блеском», как в своё время Петр Третий, потерять Восточную Пруссию. Конечно, я преувеличиваю, но вы же помните, Калининград ― наш единственный незамерзающий порт на Балтике.
Старые прусские кладбища, зарытый прах заживо сгоревших немцев, братские могилы красноармейцев ― всё это глубоко ушло в землю, вцепилось в неё. Каждый погребенный взывает к своей единственной правде и каждый требует уважения. Если выразиться нарочито политкорректно и чрезвычайно осторожно, то самим жителям Калининграда не так уж важно, кто сегодня считается его владельцем, далекая Москва или близкий Берлин. История прорастает сквозь их сознание, как те берёзки сквозь бетон. Немецкое наследие переосмысляется как своё. А недавно построенное своё воспринимается как историческое наследие предков-славян. Большинство старых кирх и костёлов переоборудованы в православные церкви, входишь в них и понимаешь: действительно, «нет ни эллина, ни иудея». Там, где стояли бараки для арестованных евреев, сейчас строится одна из крупнейших в России синагог. Скоро, скоро мы все помиримся.