― Ты, Изя, рассуждаешь как эгоист. Мы можем, мы обязаны помочь нашим соседям по планете, это наш моральный долг.
― Ваня, вы там, в кабинетах, умерьте свое воображение. Какой долг перед вулканом? И как ты ему поможешь?
― Да, вулкану мы сейчас не поможем, это в будущем. Но тем сущностям, мышление которых сродни нашему, мы протянем руку помощи. Это морально, а значит ― эффективно.
― Ваня, ты меня вербуешь? Очень приятно. Но большинство наших будет против этого. Теория конвергенции наивна, это как смешивать воду с маслом. Пока смешиваешь ― вроде бы получается, только остановился ― снова расслоение.
― Что, действительно, мешает, так это твоё, Изя, техническое образование, мыслящие структуры не совсем похожи на воду и масло. Насчёт большинства ― так оно всегда было против. Когда это важные вопросы решались голосованием? Большинство травило Коперника, именно большинство составляет опору тоталитарных режимов, мы это в своих кабинетах видим. Прогресс ― это удел немногих. А вербовать, да, звучит не слишком хорошо, спрошу по-другому, Изя-Плотник хочет творить историю?
― Не слишком. Хочу сообщить ребятам о новой ереси.
― Дружище, ты напрасно нападаешь на нас, невинных аналитиков. А если весь Институт узнает, что ты перерос свою нынешнюю должность и готов возглавить Отдел Внешнего Наблюдения? Представляешь, сам Изя-Плотник сидит в кабинете и читает чужие оперативные отчеты по 16 часов в день! Будь умничкой и дорожи своей любимой полевой работой.
― И эти люди говорят мне о морали.
Он исчез из моего мозга за мгновение до того, как я его выставил. Да, дела. Конспираторы, идеалисты хреновы, такие вечно носятся с идеей счастья для всех и немедленно. Нас, полевых работников трудно соблазнить заманчивой перспективой всеобщего мирного сосуществования, но вот остальные подвержены этой заразе. И Ваня мне не все карты раскрыл, он так и не объяснил, зачем я ему нужен. Раньше бы его поведение назвали предательством, но сейчас другие времена, сейчас каждый имеет право на особое мнение и большинство обязано уважать любую блажь, даже если она пришла в Ванину романтическую голову. Теперь в почете меньшинство, фрики, люди, не умеющие и не желающие объяснить другим, чего они, собственно, хотят и почему этого нельзя получить в сложившийся системе. Любая ересь мгновенно объявляется прорывом к истине и автоматически попадает под защиту. В эпоху, когда выживание гарантировано, такое поведение разумно, ну, во всяком случае, терпимо.
Но каков парадокс: абстрактная идея, например, объединённые миры, если её воплотить на практике, способна вновь отбросить нас на грань, от которой мы отползли так недавно. Давно ли человечество сыто, накормлено и перестало измерять свою мощь в килотоннах ядерных боеголовок? Всего три поколения без войн, всего три поколения, как мы научились считать себя единой земной нацией, без государств и границ и что, уже руки чешутся распространить эти высокие нормы на чужаков? Наивно, глупо, и, признаться, мне немного завидно. Я, может быть, тоже хочу счастья для всех, где, где моя невинность?
― Ваня, ладно, прекращай. Я же знаю, что ты здесь. Вот что вы по-настоящему от меня хотите?
Иван молчал минуту, ровно столько, сколько требовали его представления о солидности. Милиционер родился, вспомнил я.
― Мы, Изя, поковырялись с коллегами в одной гипотезе. Идея старая, но тут подвалили свежие данные. ― Он опять попытался взять паузу.
― И...? ― сжалился я.
― И смотри, какой компот получается. Все известные нам земные миры обитаемы, что странно. Для разнообразия мы могли бы открыть что-нибудь без признаков жизни, но ведь нет, не нашли. Всюду жизнь.
― Ты это мне рассказываешь? Профессиональному биоразведчику?
― Вот именно. Ты, как биоразведчик, не смог заметить эту странность, тебе по должности положено заниматься населенными мирами, а ты спроси себя, где у нас в Институте специалист по необитаемым мирам? Нет такого, хотя при создании Института должность была. Тогда все были уверены, что ...
― И к чему ты клонишь?
― Как тебе такая гипотеза: жизнь есть неотъемлемое свойство материи. Любой материи ― специально добавлю для тебя, циника и прагматика.
― И на Марсе и даже на Плутоне, по-вашему, есть жизнь? Мы же там всё излазили, как у себя во дворе. Там камень не сдвинется, чтобы мы об этом тут же не узнали. А жизнь там, говоришь, есть?
― Помнишь, Изя, когда-то считалось, что жизнь есть форма существования белковых тел.
Сейчас это смешно. Потом на долгое время решили ― годится любая структура, способная воспроизводить себе подобных, эволюционировать. То есть организм может состоять из кремния или гелия, не обязательно из мяса и костей. Твоё Облако ― отличный пример.