Следующая телефонная революция случилась опять нескоро. В Екатеринбурге сотовая связь появилась в 1996 году, и я состоял в почётной первой сотне. Абонент, фанат связи, апологет ― эти слова лишь в малой степени передают мой тогдашний энтузиазм. Телефоны мы носили на поясе, а в быт вошло понятие телефонное излучение. Мне грозили раком мозга и в шутку просили прикрыть пах свинцовым фартуком. Но я смеялся в лицо опасности. Важно то, что я теперь из машины могу позвонить в Москву, и даже звонил пару раз.
О том, что в итоге сделала с нами эта штука, мы прочтём в отчётах археологов, когда, наконец, мутируем как вид. Влияние сотовой связи было столь многоохватное и всеобъемлющее, что я решился поставить два этих несуразных корявых слова вместе. В одном предложении.
Когда в 2003 году наступил очередной технологический про рыв, и телефон скрестили с интернетом, тогда мир этого даже не заметил. Телефонные гиганты привычно брали солидные деньги за междугороднюю и международную связь, они не собирались делиться. Да и с кем делиться, с виртуальными офисами? Прошла еще пара лет, и телефонные станции тоже оказались виртуальными. Помните, те самые, что когда-то занимали целые здания. Выяснилось, что Интернет оседлал телефонию. От кровосмешения выиграли все. Сегодня моя дочь бесплатно звонит нам из Шанхая, улыбается, машет рукой, пока я мечусь по квартире в поисках штанов. Это видеотелефон, дети, выбросите в камин свои книжки про фантастику. Случается, что дочь с мамой поздороваются, посмеются над своим, женским, и потом молчат час, немыслимая роскошь, превосходящая любую утопию.
Главное, что с нами произошло, ещё далеко впереди, но благие последствия уже наступили даже для тех, кто этого не хотел. Напряглись? А это был тест на внимательность прочтения.
Ваш тогдашний студент оказался прав, сегодня никто не уединён в частной жизни, каждый связан с каждым и сразу со всем населением планеты, хотя не каждый пока понимает, зачем это ему. Мне регулярно пишет мексиканец, с которым мы подружились во время чемпионата мира по футболу. И что из того, что я не знаю испанского! Я отвечаю, и этого ему достаточно. Впервые в истории наше племя, род, семья расширились до пределов всего человечества.
Скучно даже повторять свои собственные слова, но я потерплю: счастье невозможно без свободы, а свобода сегодня сильно зависит от уровня сигнала в сети. Парадокс, но если для свободы надо отказаться от части былой конфиденциальности, я первый готов, пожалуйста. Думаю, что необходимая приватность никуда не исчезнет, она будет обеспечена всё возрастающей сложностью жизни. Смешны и безнадёжны любые попытки оцифровать реальность, хотя такие попытки будут всегда. Как пророк, я ― безупречен, надеюсь, что вы уже убедились в этом.
И тем не менее, никак не могу понять, что такого есть в двух телефонах, чего нет в одном?
158
Глава 3
Не бойся, это ― жизнь
3.1
Кризис как привычка
Завод мне казался вечным ― старше египетских пирамид. Он дал основу огромному району, подарил смысл жизни многим поколениям заводчан, да и нашему поколению тоже. В этом мире не существовало ничего стабильнее. Если и случались кризисы, то гипертонические ― неизбежное следствие трудовых усилий руководства, его священной борьбы за выполнение плана.
Всё бы хорошо, но скучно.
И всё же… У кого в трудовой книжке нет записи «инженер», тот не поймет моей ностальгии по огромным цехам, хрусту металлической стружки под ногами, по толпам рабочих в спецовках, даже по их суровым, худым лицам. И по знакомым лицам инженеров, которые я автоматически выделял в людской толчее на проходной ― коллеги. Все вместе мы в 7:55 утра заполняли наш Завод, а к 17:00 покидали его. Пусть он, родной, отдохнет.
Казалось, так будет всегда. Поэтому я уволился с Завода. Смелый шаг, учитывая, что мой дед и мой отец создавали его. Никто не виноват, просто шёл 1989 год, самый надлом советской системы. В умах людей происходила революция, а моя бедная голова так просто кипела.
Кто бы мне тогда сказал: привыкай, парень, ты лишь в начале череды непрерывных кризисов. А твой Завод, гордость большой страны, погибнет. Да и страна через два года погибнет тоже.