Улучив момент, когда мы прощались, я заговорщицким шёпотом попросил Роджера девушку с собой больше не приводить, мол, желаю подтянуть свой английский.
― И ещё, ― сказал я, ― так будет лучше для сохранения в тайне наших переговоров.
Мне действительно не хотелось, чтобы наши беседы с Роджером документировались, мало ли. Вдруг времена поменяются. Понятно, что демократия в России установилась навечно, и президент Путин ― надежный гарант этого, но, а вдруг?
Роджер оказался цепким парнем. Всякий раз всю душу мне выматывал, вопросы, вопросы. Несмотря на очевидную пробуксовку, он оставался позитивен и чрезвычайно уверен в себе, а каждую встречу заканчивал фразой:
― Если я не узнаю от тебя правду, то обращусь в вашу тайную полицию. Она будет за тобой следить! У меня там есть друзья!
― В них-то и проблема, ― хотелось крикнуть мне, но я всегда удерживался.
Нет, я не превратился в параноика, это было бы чересчур. Но невротиком стал. Наконец, пришёл день, когда Роджер вежливо попрощался. Много вопросов в Америке. Сказал, что теперь моим делом будет заниматься его личный друг в русской тайной полиции и пожелал мне с ним удачи. Это был первый раз, когда американец позволил себе съязвить.
В тот холодный, почти зимний весенний месяц я сидел дома после операции на правом колене. Горные лыжи такие скользкие. Роджер уехал, и время замерло. Наконец, звонок из конторы. Я его ждал, боялся, и даже мысленно репетировал предстоящие события. Ну позвонят, ну пригласят. Это моя страна, я всегда могу им крикнуть в лицо:
― Жандармы, сатрапы, изверги! Или:
― Тут какая-то ошибка! Передайте товарищу Сталину ...
Залп. Контрольный выстрел. Тишина. Так я фантазировал одной левой, пока правая нога покоилась на подушке.
И вдруг этот звонок.
― Вас приглашает следователь, кабинет, этаж. С собой иметь паспорт, вызываетесь как свидетель.
Всё равно это дико. И неожиданно. Но я нашёл в себе силы отказать телефонной трубке, мол, пока не могу, нога болит. От стресса или в подтверждение моих слов колено разболелось всерьёз. Оно словно бы просило: «Не ходи к ним».
Через пару дней меня пригласили уже повесткой, и я похро- мал. Взял такси. Смех смехом, а если арестуют, кто мою машину отгонит домой? Вот массивная дверь в здании управления ФСБ на центральной улице Вайнера. К чему мне, вообще, знать, кто такой этот Вайнер, но я зачем-то знаю. Внутри тихо, редкие фи- гуры двигаются быстро, делово.
― Ваш паспорт. Ваш пропуск. Ждите сотрудника, он проводит до кабинета.
Узкая, крутая мраморная лестница ведет на второй этаж. И как я туда поднимусь? Следователь встретил меня доброжелательно, предложил сесть. Лицо серое, усталое. Вежливо спросил про ногу.
― Похоже, ― и он приложил руку к животу, ― я тоже приболел, наверное, язва.
Самым естественным образом разговор зашёл о здоровье. Потом о таможенных неурядицах. И ещё раз о здоровье. В какой-то момент я понял, еще чуть-чуть и заговорим о женщинах, ведь мы с ним тысячу лет знакомы. Но сначала рассказать ему про коррупцию, про генералов, которые меня подставили, и не пропустить самого главного ― как нам реформировать таможенные порядки.
Выручило колено, оно словно взорвалось от приступа неожиданной боли. От этой боли я и выдал спасительную глупейшую фразу:
― Нет ли у вас анальгина? Нога, сил нет.
Следователь открыл ящик стола, молча достал и протянул мне упаковку кетанофа. Я открыл, коробка оказалась пуста! Бедняга сожрал её всю, и сам не заметил. Мы растерянно осмотрели пустую упаковку, подняли глаза и враз улыбнулись друг другу, радуясь очевидной нелепости происходящего. В тот момент я почувствовал, следователь меня не посадит. Не захочет.
― Вот, смотрите, показал он на угол кабинета ― прислали мне тонну документов на вас. А там ни одной вашей печати или подписи. По документам выходит, что ввозили товар не вы, пошлину оплачивали не вы, получатель опять не вы. В дальнем углу, у окна высилась гора папок со знакомым мне логотипом пострадавшей американской фирмы.
― Есть, конечно, на вас оперативная информация, но мы это опустим. В любом случае, вы не зря сегодня пришли, ― продолжал следователь. ― И ещё, сегодня мы с вами видимся в последний раз.