Во все времена приличные бизнесмены с криком «Я разорён!» шагали в окно своего небоскрёба. Но ближайший небоскрёб был на Манхэттене, и значит, мне предстоит встать, купить билет в Нью-Йорк, ждать лифт. Нет, это слишком долго. Выход надо найти немедленно, пока я лежу на ковре. Вместе с тем стало понятно, что выхода нет, я не смог найти его раньше, когда приближение коллапса стало очевидным, и вряд ли спасение явится мне сейчас.
И вот тут я почувствовал настоящий страх. Страх был чёрного цвета, тягучий как гудрон, он наполнял желудок и вызывал мелкую дрожь в руках. Волосы на моей голове зашевелились. Я всегда думал, что это преувеличение, фигура речи, а тут чувствую: и вправду, шевелятся. Стало интересно. Попробовал полностью отдаться отчаянию и глубже заглянуть в себя. Что, если перестать сопротивляться и позволить чёрному ужасу полностью завладеть телом? Отключить волю и утонуть в океане безнадёжности. Что там, на самом дне бездны? И есть ли это дно? Меня всегда учили обратному, «Человек ― это звучит гордо!», и всякое такое. А я валяюсь на полу и боюсь. Это так унизительно. Хорошо, что никто не видит. А давай представим такую картину: вокруг сидят друзья и сострадают. И что они об этом думают, о чем перешёптываются? Кажется, мне сейчас должно быть очень, очень стыдно.
Я вызвал в себе щемящую волну стыда, но вышло не очень. Тогда смотрите все: я обмочился от страха, и тёмное мокрое пятно расползается по джинсам. Да, так намного убедительнее. Внимание, теперь вокруг меня сидят родственники, парочка любимых учителей, вот бабушка, память о которой я храню уже столько лет, мама, так гордившаяся тем, что у её сына есть «своя фирма». Как им за меня неудобно! Я, конечно, всем кругом должен, кому-то даже денег, но человек, лежащий в собственной луже, никогда ничего не вернёт. Это, вообще, уже другой человек ― без гордости, без достоинства. «Вот и дно», ― подумал я. Ниже уже некуда. Но хотелось ещё глубже. Бездна притягивает, в падении есть своя ядовитая прелесть, мы все помним это из русской литературы. Вот я в тюрьме, имущество отобрали, семья на улице. Сокамерники вытаскивают меня из петли, но поздно. В тюремной больничке лежит моё окоченевшее тело с синей полоской на шее. Похорон, как таковых, нет, просто закопали. Занавес. Прислушался к себе, нет, не торкает. Пробую на вкус слова ― крах, разорение, позор, но они, повторяясь по кругу, больше не вызывают отклика в желудке.
Какой колючий ковёр и, вообще, холодно. Я понимаю, что замёрз и уже двадцать минут валяюсь без дела. Самое жуткое, что можно вообразить, уже произошло, а я вполне себе жив. Посмотрел, где сейчас находится мой страх. Солнечное сплетение? Нет. Живот? Нет. Слова и образы потеряли прежнюю магическую силу. Я свободен. Как, почему это случилось? Куда он делся, мой кошмар?
Встал, приготовил яичницу, получилось вкусно.
К 2000 году мой бизнес на удивление быстро наладился и начал жить своей жизнью. Я пытался ему помогать, и он уважительно, как старший, принимал мои старания. Мы кормили друг друга, я его своим вниманием, он меня деньгами, которые я тоже считал своими. А чьими ещё? Я уже смутно помнил колючий ковёр, чёрный жгучий шар отчаянья в желудке. Да и с кем не бывает! Это же жизнь, детка. Сейчас другие времена, я сам кую ключи от своего счастья, пойми, я такой успешный, талантливый и при этом скромный.
Так пролетело ещё несколько весёлых лет. И ещё год. И ещё. И… где, когда я просчитался? Да, понимаю, сильная конкуренция, инвестиции в стройку, упавшая маржа, но я-то здесь при чем? Меня же всегда проносило мимо рифов, а тут с пробитым бортом вишу на скале, и ветер нагло свистит в огромной финансовой дыре. А если проще ― денег больше нет. Абсолютно. И скоро не будет совсем. Как бы это объяснить: пока ещё обедаю в ресторанах, но уже с новым ощущением. Не радостным.
― А поехали в Таиланд? ― сказала мне жена.
А щас. Щас все брошу, кину свой больной бизнес, да как помчусь на край света кормить макак и турагентства.
― Поехали, ― услышал я свой голос и мысленно списал с карточки последнее. Кого теперь спасут три тысячи долларов, а там курортный Таиланд, свободные нравы и любимая жена рядом ― такой вот секс-туризм, где секс и туризм необязательны. Мечты должны сбываться, а за твою мечту нам последних денег не жалко. Ты это имела ввиду, дорогая? Всё равно мы вернёмся домой, и мне придётся рассказать тебе горькую правду о печальных делах наших. В душе у меня что-то ёкнуло. Волосы на голове знакомо зашевелились, как… тогда, в 1998 году.