— А чего она не перелезет? — дивится шепотом Тимка. — Вон же, какие ворота милипусьные! А-ть ногой, да и все, ты уже внутри!
— У буржуев, Тимка, знаешь, есть термин такой, "этикет" называется. Они — не ты. У них даже в мыслях обычно подобного не возникает.
— Да черт их, буржуев, знает! А чего не открывают ей тогда? Или по этикету не принято своих в дом пускать?
Ждут-ждут, уже ноги затекают от пряток в кустах, дело к закату близится, а тете все не открывают. И она сама не сдается, не уезжает, хоть и на водительском месте сидит. От безделья та в книгу носом упирается, да так втягивается в сюжет, что и об обещании забывает, и совсем счёт времени теряет.
А дети все верят в предстоящий скандал, терпят, разговорами скуку разбавляют:
— Мне такой идиотский сон вчера приснился...
— В селе всегда идиотские сны снятся, так что, Тимка, радуйся!
Обглодав всю спелую и неспелую смородину поблизости, Аленка принимается рыться в карманах в поисках съестного: и в своих, и в чужих.
— Нет, Ален, этот по-особенному идиотский... Там тень была такая.... темная. А пряталась она... пряталась в...
— В тени! — поддерживает повеселевшая Алсушка, до этого молчавшая из-за пребывания в состоянии восторга от каждой пылинки. — Темная тень пряталась в тени!
Но Тимке как-то не до смеха.
— Типо того...
— И чего ты? — решает добить приятеля Аленка. — "Темной тени" испугался?
— Не испугался! Просто чувство такое было... неприятное. И заснуть потом не мог. Так и озирался до утра, как дурак...
«И к нему монстр ночью приходил, — заключает Аленка, не ожидавшая такой серьезности со стороны друга после пустякового сна. — Так чего же я до сих пор ему не рассказала о том, что, возможно, эта же «тень» и спрятала в шкаф мое одеяло? Потому что убедила себя в том, что это сделала бабушка? Или потому что сама же воспринимаю подобные истории со смехом, и ожидаю в ответ похожей реакции?»
— Феюшка-Тимофеюшка, слушай, — Алсушка без задней мысли принимается тормошить своего дачного соседа за рукав. — У меня же сонник есть дома! Сборник целый! И правдивый такой, знаешь, всегда дело говорит! Пошли, посмотрим, что про твой сон скажет, а? Чего тут торчать?
— Никуда мы не пойдем, — шикает сгоряча Тима, одергивая руку. — Не видишь, люди интересные дела слушают?
Аленка пихает мальчика в бок и просит быть с Алсушкой помягче.
— Да ну, чего тут интересного? — не сдаётся Алсу. — Тухлятина какая-то! А если и будет что, то обычная ругачка взрослых!
Аленка даже поворачивается в ее сторону, ожидая услышать «отцовских разговоров дома хватает» в виде продолжения, но такого не происходит.
— Ну Алсу... — мягко начинает Аленка. — Давай немного попозже пойдем, а? Мы уже столько прождали! Как уйдем, самое интересное начнется, отвечаю, со мной всегда так! А потом…
— Потом суп с котом! Ладно, сидите, я быстро!
Алсушка срывается с кустов так резко и неожиданно, что ребята даже слова против сказать не успевают. А та уже бежит, играя черными косичками, пыль за собой поднимает. И искренне верит в то, что ее действие поможет хоть как-то сблизиться со старшими. Что из-за этого они примут ее в свой «круг».
А женщина выходит из прострации, пока смотрит Алсушке вслед, и вспоминает, зачем в эти края пожаловала. Пока она приходит в себя, взбалмошно дергаясь и поднимаясь, дети ловко мигрируют за машину, а после — и в кусты, поближе к воротам буржуев, чтобы сменить обстановку и не разрушить долгую «конспиракцию».
— Все, Кристина, — злится близняшка, нетерпеливо теребя арку. — Считаю до трёх, и иду к участковому! Один! Два! Два с половиной, я сказала!
У Аленки с Тимой аж глаза загораются. Вот оно! То, чего они так долго ждали! Недаром полдня убили на эту тетю! Недаром вложили в неё надежду!
— Ну и чего ты разоралась, Оль? — наконец появляется вторая сестра. — Только и можешь, что семью нашу позорить? Чего пришла?
За воротами стоит, внутрь пускать так и не торопится. Лицом — как две капли воды с пришедшей похожа, только бодрее и жизнерадостней. В полотенце завернута поверх купальника, с собранными влажными волосами.
— Вон как живешь, — осуждающе сплевывает Ольга. — В бассейнах купаешься, на солнышке ворочаешь пузо свое толстое… а совесть тебя не мучает?