А на четвертый день прибытия Аленке вновь начинают сниться странные сны. В них она хочет вспомнить, как надо летать, но из-за пребывания в городе навык был утрачен, поэтому ей приходится учиться заново.
Она чудом забирается на крышу дачи, ступает по железным держателям для виноградного вьюна и вдруг соскальзывает, так и не взобравшись на облака.
Но упасть не успевает: ее ловит принц. Он кружит с ней вокруг бассейна и вальсирует под стрекот сверчков, пытаясь устоять на ногах и поймать равновесие, пока их силуэты словно прожектором освещает луна.
Кто же он? Неужели это некто голубых кровей? Герцог, Лорд или сказочный эльф? Разобрать черты лица спасителя, как и расспросить об истинном его происхождении не представляется возможным.
Аленка просыпается у себя на кровати от шума.
Глаза трет. Еще рассвет не успевает пробить светом серое пасмурное небо, а кто-то уже под голубыми воротами стоит. Палками по ним бьет: медленно, но ритмично — раз в несколько секунд.
“Это не Тимка, — решает Аленка. — Тот обычно кулаком стучится, либо вслух зовет, но это…”
Звон железа повторяется. Снова и снова.
Аленка вскакивает с кровати и, оглянувшись по сторонам, прикрывает рот рукой, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Следы. Они повсюду! Размытые комки высохшей глины простираются от кровати Аленки вплоть до выхода на улицу.
Значит, этой ночью в доме были гости? Кто-то входил внутрь?
“Так почему монстр стоит сейчас снаружи? Хотел бы — возле меня давно оказался, но нет, тот у ворот чего-то выжидает!”
Аленка цепенеет.
Босыми ногами подкрадывается к подоконнику и, переборов собственную робость, отодвигает занавеску и выглядывает в окошко.
А там — всего лишь близнецы. Не монстр.
«Опять эти буржуйские корейцы жизни не дают!» — спросонья возмущается Аленка, но, все же, облегченно выдыхает.
Семенит в коридор. Тихо, на цыпочках, чтобы бабушку не разбудить.
Солнце еще не поднялось, не прогрело продрогшую после короткой ночи землю, поэтому Аленка накидывает на себя полюбившуюся черную кожанку Ди Каприо с красными полосками. Та все еще ей не по размеру — приходится закатывать рукава. В прошлом году Аленка оставила ее прямо здесь, на крючке возле прихожей, не стала в город с собой брать. Поэтому куртка все еще пахнет прошлым летом…
Отворяет дверцу и спускается к голубым воротам.
Аленка даже по силуэтам различает кто где, хотя за год близнецы достаточно подросли. Слева — Сенька, мальчик дергает заусенцы и немного сутулится, а его брат справа — Славка, прилипает к воротам, да через отверстие в виде железного рисунка звездочки голубого цвета показательно пытается дотянуться палкой до капота автомобиля мамы-Маши.
— Вот бы чуть-чуть еще пролезть, чтобы покарябать…
— Я тебе сейчас покарябаю! — шипит Аленка вместо приветствия. — Так покарябаю, мать родная не узнает! Спускайся давай!
Сами подстрижены одинаково, волосы даже короче, чем у Тимки, но те на виске ничего себе не выбривают. Черные волоски чем-то напоминают иголки ежика. Внешне они как две капли воды в одинаковой парной одежде, только Сеньку отличает родинка на правой щеке. Правда, даже в первую их встречу, Аленке хватило каких-то десяти минут общения, чтобы понять, что эти двое — полная противоположность друг другу. И ни на какую родинку девочка с тех пор даже и не обращает внимания.
— Ну вы даете! — говорит Аленка. — Пять утра, даже петухи еще молчат, а вы все трынь-трынь-трынь по железу!
— А чего ты? Испугалась, что ли? — в шутку подначивает Слава, все еще с интересом посматривая на машину.
— Разве что за твою жизнь, Слав! — Аленка театрально щелкает пальцами прямо перед носом Славки, чтобы тот перевел внимание на нее. — Узнай моя мама, что ты собирался сделать, и Сеня остался бы без брата!
— Да ты что? Правда? — Славка будто нарочно, чтобы вывести Аленку из себя, запрыгивает на ворота и громко кукарекает.
Сеня же лучезарность брата не разделяет. Кажется, что у того вообще что-то серьезное приключилось: язык прикушен, да губы поджаты так, словно вот-вот расплачется.