7. 2010. Общий сбор
Село незаметно сдвигает кусты с волчьими ягодами вбок, чтобы Сеня смог спокойно пробежать мимо.
— Чего это он шугнулся так? — обеспокоенно интересуется Аленка, смотря, как удаляется Сеня к коротким ажурным воротам буржуев.
— Э, это он нарочно, — отмахивается Славка, раздраженно и немного нервно подергиваясь, недовольный тем, что Сене уделяют больше внимания, чем ему. — Хочет, чтобы вы за ним бегали. Чтоб умоляли вернуться. Ничего, побесится и успокоится. А нам некогда, у нас дело есть важное.
— Ой, правда? — глупо выпячивает глаза Моришка. — А какое?
— По-моему, все очевидно, — продолжает Славка, снова на глазах веселея — точно невидимую маску на лице резко меняет. — Занять самые лучшие места в первом ряду, чтобы все видеть и слышать на Общем сборе!
Для “Сопротивления” в качестве первого ряда выступает Бочка. Точнее, ее балки, на которые дети и забираются. Конструкция скрипит, позвякивает от каждого лишнего движения, но никого, кроме Моришки, это не останавливает. Девочка остается на пустыре и из сорняков плетет кольца в виде пушистых зеленых зайчиков, то и дело закатывая глаза, и называя остальных “недалекими петушарами”. Слава “взлетает” почти на самый верх, упираясь рукой в дно бордовой водонапорной башни и стучит по ней, как по барабану. А взбудораженные Тимка с Аленкой и в этом находят повод для соревнований: победит тот, кто выше всех заберется.
Срываются с места и прыгают, как обезьяны на лианы.
Чтобы сбить с толку противника, Аленка отхаркивается и оставляет смачный плевок на макушке Тимы, что карабкается снизу, сразу после нее.
— Вот зараза! Мухлюешь! — возмущается остановившийся Тимка, тряся головой. — Да лучше б это птица с неба нагадила!
— Да-да, пищи там дальше! Проигравшие только и ищут оправдания, как бы не побеждать!
Аленка почти ликует. Остается каких-то пары рывков, чтобы дотянуться до помирающего с хохоту Славы на финише, и Аленка победит! Опять, снова! Всего лишь нужно взять, да…
— Алена! — окрикивает мама-Маша с голубых ворот. — А ну спускайся немедля! Ты посмотри на нее, что творит!
Аленка, краснея, тут же спрыгивает вниз, измазываясь в грязи, и поспешно отряхивается, посылая клубок пыли прямо в сторону нарядной Моришки.
— А чего ты? Сдалась? — поддевает Тима с, теперь уже, непреодолимой для Аленки вершины. — Победители же не ищут оправданий, м?
Аленка показывает товарищу язык напоследок и бежит к матери.
А та аж целую программу подготавливает в честь Общего сбора! Дома на вешалке Аленку поджидает выглаженное синее платье в горошек с рюшечками и оборочками на пышных рукавах-фонариках.
— Фу! — не сдерживается Аленка. — И что это, мам? Даже Моришка такое не носит! Да еще и гольфы белые до коленок?
— Алена, даже спорить не смей! Десять минут осталось! Либо так, либо вообще дома останешься. И без того ты как домовенок Кузя выглядишь, когда школы нет. Поэтому хоть сегодня как человек пойдешь. Все село собирается, на тебя люди смотреть будут!
“Если надену это платье — конечно, только на меня смотреть и будут…”— думает Аленка, с досадой напяливая вещь поверх джинсовых шорт.
Но делать нечего. Все ради мамы-Маши и Общего сбора — события, которое давно стало для Аленки частью села и одним из символов лета.
Само же собрание — не более, чем формальность, но каждый уважающий себя дачник и Постоялый считает долгом явиться самим (или послать одного представителя семьи) к обветшалому домику с искошенной крышей в назначенный день. Ориентир: здоровенная бордовая бочка, что подвешена на железных балках, а во время ветра жутко скрипит и своим завыванием пугает все село.
Там и живет Виктор Михайлович. Справа от близнецов, но немного дальше от линии всех дач, ближе к засорившемуся озеру-болоту с кустами крапивы, и почти напротив оранжевых ворот Олеси.
Суть события довольно проста: слушать участкового или хотя бы делать таковой вид, поднимать руки, когда предлагают голосовать за введение новшеств, что происходят крайне редко, и, самое главное, отмечаться подписью на мятом листке в клеточку с угрожающей надписью: «Общий сбор. Явка обязательна».
Ни для кого не секрет, что в посещаемости нуждается больше сам Виктор Михайлович, чем кто-либо другой.
«Это для верхов, для отчетности!» — всегда оправдывается участковый, но никто с ним не спорит. А тот и под страхом смерти не признается, что копит листки исключительно для себя, как показатель собственной значимости и уважения среди окружающих. Поэтому и сшивает их, складывает аккуратно в папку с кричащим названием «Дело», и улыбается, когда от безделья ее пересматривает.