— Теть Олесь, мы это... с мамой только приехали. Мешков столько привезли, знаете, много! Очень много!
— Ну, и? — сплевывает Олеся, зарываясь в карманы куртки Адидас поверх растянутого желтого сарафана. — Чего мне теперь, обосраться?
— Так помощь нам нужна! — не сдается Аленка, хотя сверстники на ее месте уже давно дали бы деру. — А вам конфет всяких дадим! И лимонные, и шоколадные, и какие хотите! Даже пирог вам творожный отрежу и притащу. Пожалуйста, если брат ваш не занят, можно Ди...
Не успевает Аленка договорить, как Ди Каприо тут же бросается наутек и, успешно увернувшись от нескольких летящих вслед оплеух, громыхает оранжевыми воротами перед носом Олеси, да выбегает на тропинку так, что чуть Аленку с пути не сметает.
Пару секунд позволяет себе отдышаться. А потом заливается хохотом:
— Хо! Вот пусть и сидит там, вот и поделом! Так ей и надо! — радуется парень, ошалело выпячивая глаза, будто не веря в происходящее. — Сельдереева королева, блин… Ух, а ты, конечно, спасительница! — переводит взгляд, смотря на девочку сверху вниз. — Напомни-ка, как тебя звали?
— Аленка я!
— Точно! Ну-с, Аленка, да я теперь не то, что тюки отнести, я поле в благодарность вспашу! А уж за шоколадные конфеты!
Дима снимает черную блестящую на солнце куртку и вешает ее себе на плечо. Все искоса поглядывает на оранжевые ворота, карауля Олесю, но та внезапно утихает так, что и шажочка ее теперь не слышно.
Припомнит ему потом? За сие действо? Пускай, сейчас это Диму не волнует.
Аленке приходится задирать голову, чтобы рассмотреть всего Ди Каприо в полный рост. Да. Все по-прежнему. Прошел год, как она видела его в последний раз, а дух все так же захватывает от одного только взгляда в его сторону. Все дело в солнечных волосах и искрящихся глазах, в которых горит жизнь, надежда и… лето.
— Шоколадные, — продолжает Дима, — даешь шоколадные! От лимонных тошнит уже, невозможно, только их Олеся и покупает.
Мама-Маша тем временем сигналит и высовывает голову из окна:
— Ну, чего там, Ален? Скоро?
— О! Здрасьте-здрасьте, Теть Маш, — отходит Ди Каприо, пропуская подъехавшую машину. — С приездом! Как и просили, я здесь, все по вашему хотению! Чем смогу — помогу!
— По моему хотению? Ну-ну, — пожимает плечами мама-Маша, усмехаясь от того, что дочка нарочно не замечает ее прямой взгляд. — Залезай. И ты давай, Аленка, чего рот раззявила, слюни распустила? Со взрослыми здороваться надо! «Здра-вствуй-те».
Аленка, покраснев, забирается в машину, прячась за коробкой с черепашкой Дусей. Неловко. Без мамы-Маши говорилось свободнее и думалось проще. А теперь рядом с ней Аленку опять считают… маленькой.
— Да какой «здравствуйте»! — непритворно смеется Ди Каприо, залезая на переднее сидение. Мягко прикрывает дверь за собой, не хлопая, как делает Аленка.
— А сколько тебе, Дим?
— Пятнадцать!
— Ничего себе! А выглядишь на все двадцать. Ладно-ладно, сейчас и без меня баба Нина нахваливать тебя будет… а Аленке вон, одиннадцать, — мама-Маша поправляет зеркало заднего вида, чтобы видеть смущающуюся дочку. — Ну чего ты там молчишь, Ален? Вон, твой «Ди Каприо», рядом сидит! Ой, Дима, как они в прошлом году с ее другом постоянно к тебе бегали…
— Ну ма-а-ам! — возмущается сзади Аленка. — Не «бегали», а просто мимо проходили…
— День и ночь только о тебе и говорили, Дима! День и ночь!
Так они доезжают финальные двести с хвостиком метров до дачи и останавливаются. Дима с Аленкой бегут открывать голубые ворота, а Маша ловко проезжает внутрь, паркуется.
— Слава богу, наконец-то доползли! — встречает поджидавшая на террасе Нина Игоревна. — И года не прошло! А ну, пустите меня к багажнику, чего столпилися!
— Не суетись, мам, — подхватывает споткнувшуюся на ровном месте Нину Игоревну мама-Маша. — Сами мы сейчас все сделаем, ну чего ты…
— Да не поддерживай ты меня! — отпихивается бабушка, выпрямляясь, как ни в чем не бывало. — Чего я, совсем уже безрукая-безногая, что ли? Погоди-ка… тю, Маша! — вдруг на глазах веселеет Нина Игоревна, замечая Диму, который достает из-за багажника пакеты, и в открытую рассматривать его начинает. — Только приехали, а ты уже мальчика припахать успела?