— А мне казалось, что членов семьи так просто не покупают... и не продают.
Аленка решает не злиться на Моришку и не ругаться. Какой от этого толк? Думает о Дусе.
Даже в оранжевые ворота стучится, набравшись смелости, чтобы про черепашку спросить! Страшно, недавнее происшествие с желтками и Злой Олесей еще всплывают в памяти колким осадком, но если такой риск поможет найти любимого питомца, то Аленка и на это готова.
Открыв дверь, Олеся всем своим видом показывает, что не рада гостям. Из кармана фартука, поверх спортивной ветровки и летнего бабушкинского растянутого платья, торчат ручные весы, отвертка и фольга от дешевого шоколада.
— Здравствуйте, Олеся! А вы черепашку мою не видели?
«Какую черепашку? Что случилось, Аленка? А когда ты ее потеряла?» Нет. Таких ответов от Олеси не дождешься. Она может наградить лишь коротким:
— Не-а.
Аленка мнется. Только пришла, а уже уходит, так ничего и не добившись? Не в ее духе.
— Если вы ее увидите, пожалуйста, дайте мне знать! — Аленка придерживает левую дверцу ворот, лишь бы Олеся дослушала ее пылкую речь до конца.
— Да хорошо-хорошо, отцепись уже!
Отмахивает словно прилипшую заразу Олеся – девочка отшатывается назад.
— Погодите, еще кое-что!
— Ну?
Олеся несдержанно фыркает.
— А Ди Каприо к вам на лето так и не приехал, да?
— О господи… — Олеся устало хватается за голову и томно вздыхает. Но успокоиться ей это не помогает, поэтому та переходит на рев. — Нет, никаких Ди Каприо на завезли. Со мной только Бреды Питты!
— С-спасибо! — выдавливает из себя Аленка в захлопнутую перед носом дверь.
«Идиотка. Ну, точно, идиотка! Конечно, Хворост ее съест! Может, уже съел… А я как будто специально ему и поднесла Дусю — прямо на блюдечке с голубой каемочкой! Откармливала все время конфетами до этого, а чем это "подношение" отличается от других? Уж для Хвороста — наверняка, ничем!»
От отчаяния, как ошпаренная набирает горстку лимонных кислинок и отрезает кусок вишневого бабушкиного пирога. Кладет все добро в двойной пакетик, чтобы мураши и прочие насекомые быстро до лакомства не добрались, и начинает приговаривать:
— Хворост, миленький, если вдруг наткнёшься на Дусю, Дусечку — мою любимую черепашку, то принеси ее сюда, а? Пожалуйста, очень тебя прошу! Видишь, сладости? Я тебе ещё принесу! Каждый день приносить буду летом, ты только не ешь ее, а? Пожалуйста!
Аленка представляет, как глупо выглядит сейчас со стороны.
А может, Моришка права? Может, Дуси уже и в живых давно нет? Может она только зря переживает?
Как бы то ни было, на следующее утро пакетика на оставленном месте не оказывается.
Следующие три дня проходят пасмурно. Когда Аленка невзначай смеется с безудержных шуток Славы, ей становится стыдно. В такие моменты она тут же прощается с «Сопротивлением» и возвращается домой. И ребята ее понимают — зря не трогают. Все, кроме Моришки, но она не считается…
Не успевает оглянуться, как наступает день отъезда домой. В город. На часах показывает девятый час. Темно. Небо усыпано яркими звездами, а ветер раскачивает деревья во мраке.
— Уезжаем, Ален! — кричит мама-Маша, еще утром приехавшая, чтобы забрать дочку. — Багажник закрываю!
А Аленка стоит с накинутым на спину рюкзачком и пустой коробкой в руках — домом Дуси, растерянно оглядывается по сторонам, а слёзы так и хлещут из глаз.
— Да что же это за жизнь-то такая! Несправедливая!
— Ну чего ты, Аленка? Дуся давно своих сородичей нашла, да и живет себе припеваючи! — подбадривает мама-Маша. — Не пропадёт она! Черепаха ж умная! Поехали, Ален. На следующий год ее уже подросшую увидишь!
— Мам, ну дай ты мне в последний разок оббежать территорию всю, а! Умоляю! Не прощу ж себя, совесть ведь сожрет меня изнутри, если сейчас хотя бы не попытаюсь!
— Иди-иди, только быстрее! — жалеет дочку мама-Маша. — А то к трем ночи доедем, а мне рано вставать завтра вообще-то!
Но та уже бежит. С блеклым фонариком Нины Игоревны. Обходит каждую травинушку, каждый камушек — пусто. Внутри понимает, что делом бесполезным занимается, но почему-то продолжает прошаривать глазами укромные уголки дачи Нины Игоревны.
Добирается до очага и месту скопления дров. И замирает от увиденного.
Хворост — точно он. Стоит весь из себя огромный, в два раза больше Аленки. Такой грозный, как туча! Нет, как утёс могучий.
Она направляет на него фонарь — тот спиной сразу поворачивается, красуясь своим лысым затылком. Мычит недовольно.