Аленка теряет надежду.
И хочет поскорее вернуться домой, готовясь хоть сейчас продать душу противному августу.
18. 2011. Моришка
— Слушай, Аленка, а я знаю, как тебе настроение поднять! — начинает Нина Игоревна за вязанием, пока Аленка лежит на кровати напротив, не желая купаться в такой жаркий день. — Я тебе расскажу кое-что. Про Хвороста. Ведь не без причины нашего сельского лешего прозвали именно так. Совсем не просто. У этого история даже своя есть…
— Так расскажи, ба, — вяло отзывается Аленка с заплаканными глазами с кровати. — Еще год назад нужно было!
— Маленькая ты была совсем тогда, Ален, поэтому и не рассказывала я тебе всего, но в тот далекий две тысячи девятый, ноябрь был. Противный такой, склизкий, холодный. А я выглядываю из окошка, смотрю — дым черный облаком ввысь струится. И запах гари, аж до моей дачи доносится! А еще крик. Женский. Такой протяжный и истошный. Похлеще визжания свиней, которых режет каждый год Олеся. Помню, вороны повзлетали от крика с деревьев. Взмыли вверх, сливаясь с серым небом... Ужасный день, неприятный.
— А что случилось тогда, ба? — оживляется Аленка.
Нина Игоревна пустым взглядом смотрит куда-то в сторону. Отвечает не сразу.
— Девушка кричала, потому что горела заживо.
Бабушка усаживается обратно в кресло, не замечая, как на эмоциональном рассказе аж привстала, с кряхтением дотягивается до спиц с клубком на полу, да и продолжает вязать, вполголоса приговаривая:
— Чтобы костер разжечь, нужно сначала собрать специальные веточки. Тонкие такие и сухие. Хворостом называются. Соберешь таких кипу, а те и горят легко. Только после них подкидывают дровешки покрупнее...
Нина Игоревна резко замолкает. Оглядывается в сторону шкафа.
— Опять скребется, этот Хворост, черт. Не хочет, чтобы я рассказывала... Не буду я, не буду! Сиди там себе спокойно! Тьфу, нечисть поганая...
Аленка косится боязливо в сторону аляпистого желтого шкафа, но никаких странных звуков опять не слышит. Разве что, кажется, что дверца шевелится…
Спустя несколько часов раздается шквал звуков: рупор, непрекращающийся стук камня о ворота, и громкий ораторский возглас Славы:
— Алена, прием! Хьюстон, как слышите, ответьте? Хьюстон вызывает Алену Юликову!
"Во дает! Взял, да рупор у самого Виктора Михайловича выпросил? Вот она, буржуйская сила корейцев".
— Аленка, Слава с Сеней пришли! — сообщает внучке Нина Игоревна.
— Не открывай, — просит в дверях Алена с все ещё красными глазами и опухшим лицом.
— Вот те на, поссорились, что ль? Вы же все не разлей вода же были! — поражается бабушка, но понимающе возвращается и гонит буржуев. — Не пойдет она сегодня, плохо себя чувствует, идите, других зовите!
Так продолжается несколько дней.
— Опять гнать? — в боевой позиции уточняет Нина Игоревна, получая от внучки хмурое "угу". — Пошли вон, не выйдет она, наказана!
Надеясь, что смена обстановки поможет Аленке успокоиться, та перебирается на второй этаж чердака и временно решает спать там.
Однажды вечером слышит, как что-то шевелится. Двигается. Думает уже, что и здесь Хворост ее доставать будет, а нет — это одноразовый пластиковый стаканчик возле окна кто-то дергает. На другой стороне "провода" самодельного телефона.
Подползает поближе. Так, из любопытства. Подносит к уху — не работает.
Конечно, за год устройство пришло в негодность — и осадков сколько было, и нить вся растянулась, презентабельный вид потеряла — жуть.
Смотрит в окошко. А на противоположной стороне, на балконе буржуйской территории, безобидно улыбается Сеня и машет рукой.
Не без общих усилий перекидывают новое устройство друг другу, тут же поднося каждый к уху.
— Аленка, не спишь? — говорит в стаканчик Сеня.
— Я вообще никогда не сплю, — мрачно отшучивается Аленка.
— Слушай, не отворачивайся от нас. Славка с Моришкой тоже за тебя переживают… по-своему… правда, не говорят об этом. Пойдем завтра на пустырь, а? Развеешься. А если шутить как придурки начнут, то по домам пойдем!
— И ты тоже?
— А то! Раз они любители давить коллективно на одного, то и мы будем!
Утром Аленка до последнего колеблется, но чёрная куртка Ди Каприо с красными полосками придаёт ей силы и уверенности.
Прожив июнь без ежедневного общения с ребятами, Аленка только сейчас замечает, что близнецы втрескались по уши в Моришку. Причём оба. Особенно Сеня — тот плывет в далекие края и опять очень сильно при ней заикается. А Слава виду не показывает, задирается больше, дразнится. Думает, что круче так выглядит.