— Все будет хорошо, Аленка. По крайней мере, хуже уже точно не будет…
— Думаешь?
Дача Тимы — последняя, если считать участки по две стороны от дороги, ведущей к калитке. Дальше, как отпечаталось в памяти Аленки, тропинка сворачивала вправо, и разделялась на две. А на перепутье стояла береза с табличкой, которую сделал Тимка.
Теперь вместо поворота возвышается стена. Не отстроенная человеком, не каменная, а словно за год странным образом срослись деревья и вьющиеся плющи, закрывающие дорогу путникам вперед.
Аленка никогда не забудет одинокую березу на перепутье с табличкой "Направо пойдешь - себя потеряешь, налево пойдешь - смерть свою сыщешь". Где же она сейчас?
— Тим, а эта стена всегда тут была?
— А, черт ее знает. Может, и была, а может, и не была... В этом селе я уже ничему не удивляюсь, так что забей.
— И то верно. Что же опять задумало это село?
А село в это время готовится всего лишь переродить одно из своих любимых дитя.
Хвороста.
22. 2009-2011. Старт
Все, о чем Дима мечтал с детства — уехать с села. Чтобы дышать выхлопными газами, а не пометом скота. Слушать, как воет сигнализация машины в два часа ночи, а не визг свиней и противный лязг ножей, что постоянно точит друг о друга Олеся. Заказывать фастфуд и китайскую лапшу на дом, а не глотать вечные куриные супы и картофельное пюре.
И не видеть Олесю. Никогда в жизни. Ее жалкий вид неудовлетворенной женщины, рано поседевшие корни у макушки, сросшиеся брови, грязный фартук поверх бабушкиного растянувшегося сарафана и куртки адидас.
А еще Дима поклялся не становиться таким, как Олеся, Виктор Михайлович или Эдик. Чтобы думать свободно и не позволять рабочей рутине сковать его волю и крылатые цели.
Ведь Постоялых связывает их общая вера в то, что "по-другому и быть не может". Яхты, машины, богатства — это про других. Про кого угодно, только не про них.
Олеся будет высмеивать любую попытку думания о лучшей жизни.
"Ну и кому я там нужна? Ни работу найти не смогу, ни жилья, буду тыркаться, как слепой котенок, чтобы на следующий день обратно вернуться? Чушь!"
А у Виктора Михайловича при одном упоминании о переезде сразу будет все на лице написано:
"Как уехать? Куда уехать? — забегают его маленькие глазенки по родному кабинету. — А собрания? А отчетность?"
Пристроился на теплом местечке — хорошо. Зачем что-то менять? Ведь под грузом трудностей и непредсказуемости он может потерять и то, что уже имеет. А оно ему не надо. Видеть бо’льшую картину, заглядывать вперед, планировать — для чего все эти сложности? Жизнь, она же вот, перед носом!
А обратись с подобным к Эдику, тот бы завернул все под эгидой "мудрого русла", сказав что-то вроде "хорошо там, где нас нет", и грустно сморщив брови.
Но Эдик, в отличие от остальных, хотя бы выслушает. Со всей серьезностью. И препятствовать мечтам не будет. Потому что сам в глубине души еще помнит, как мальчишкой хотел допрыгнуть до таких же высот, какие сейчас видит Дима. Возможно, даже словцом поддержит. Но помочь ничем не сможет, ведь и сам уже давно прирос к селу. "Он уже часть корабля", даже силой отодрать не получится…
А у Димы все непросто с детства. Мать ушла из семьи, вот Олеся и взяла ее роль на себя — Дима понимает. За короткое время привыкнуть к новым условиям и научиться всему и сразу — не каждый сможет. Однако, Дима все равно не считает, что этот факт дает ей право распускать руки и бить его по голой коже предплечья, где едва успевают заживать старые синяки.
Но с отцом повезло. Он хоть и не возражает никак против выходок Олеси, но Диму многому научил. Например, тому, что вместо нытья и самобичевания лучше лишний раз отжаться, повисеть на железной балке, держащей вьюн с гроздями винограда. Тому, что Олесю нужно пожалеть и не забывать помогать, ведь она хотя бы это-то заслужила. Тому, что если захотеть, можно достичь всего, только было бы желание.
Но как? Что делать-то надо? Где листок с краткими инструкциями по тому, как жить? Как взрослеть? Как уйти в большую жизнь?
Пока что Дима прилежно посещает сельскую школу. Выходит, как правило, за два часа до начала занятий вместе с Олесей и ведрами с овощами, и помогает ей обойти всех ближайших Постоялых и приезжих дачников. И только когда у той остается два полупустых ведерка, Дима позволяет себе пойти на занятия. После дачи дяди Эдика и двух заброшенных заросших дач, он поворачивает направо да доходит до развилки.
А там засохшая одинокая береза стоит с прибитой деревянной дощечкой и надписью: «Направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – смерть свою сыщешь».