Но задать этот вопрос – одно, а как же на него ответить? Олеся до сих пор не знает. Готова позориться и отмахиваться от этих вопросов бесконечно, по нескольку десятков раз в день – лишь бы не задавать этот вопрос себе. Страх сломать ежедневную силу – велик.
Страх все бросить, наплевать на весь мир и потратить последние деньги на электричку, уехать. Оставить родительский дом, жизнь, Диму. И родиться самой.
Глаза окажутся на мокром месте, но Олеся уйдет в ванную с жужжащим роем ос под крышей. Посмотрит в замызганное зеркало, вздохнет, и даже улыбнется своему отражению.
А потом примется менять постельное белье: две недели уже не стирано – не порядок.
Бросила бы она своего любимого человека, окажись он в таком положении? Скорее всего, нет.
А бросил бы Дима?
Вопрос, который останется без ответа.
Мать ушла рано. Все обязанности по дому Олеся взяла на себя. И отцу помогала. Тот отвечал за скот и разделку, а она приучилась к огороду, уборке дерьма и чистке свиной выгребной ямы раз в полгода.
Но «потом» — Хворост. Олеся день и ночь следит за ним. Это в миллион раз труднее, чем заботиться о грудничке: кормить, обтирать, разминать конечности – пришлось научиться самой, чтобы не переплачивать за массаж. «Вызывать» нужду стуком по животу посменно. И эта нищета…
Она понимает, что все это время жила в розовых очках. Тараканы в детском отделении, наплевательское отношение, безразличие… ее это поражает.
А потом уходит и отец. И она окончательно остается одна в этом огромно мире. Одна с братом калекой. Тогда Олеся впервые режет свиней и едет в город к закупщику сама. Ей страшно, но она знает, что надо.
Если не она – никто. Пуще прежнего продает овощи, прикидывает, что с мяса выхлопа больше, но размножать и растить скот дольше по времени. Да и потянет ли она целую «ферму» одна? Нет, разорвется – даже она это понимает. И так почти разрывается.
Однажды она кормит Диму и не выдерживает: кипяток супа выливает на нее – тот шипит, а она даже не извиняется. Нервный срыв.
Думает. Много думает. Даже молится. Ведь так хочется найти выход. Хочется жить, очень хочется! Но она попросту не знает, как выкарабкаться и выбраться из бесконечного кошмара.
Снова думает. Не проходит и месяца, как она грабит две заброшенные дачи. Много слушает, мало говорит. Она знает все село поименно, как и то, как выглядит жилище каждого. Поэтому выбрать конкретную не составляет ей труда. Определяется с точной датой, когда хозяев дома не бывает и заходит со слепой зоны — чтобы наверняка. Отгребает себе старый телевизор, холодильник, много ковров.
«Интересно, а если продать, то сколько выйдет?»
Едет в город, сливает барахло доверенному закупщику отца.
— А еще есть?
— Будет.
Набирается смелости и вот она уже грабит крайнюю дачу до поворота – Тиму. Бесполезная неработающая духовка. Потом еще парочку дач после дуба со сказочной табличкой на нем. В итоге перестает бояться и грабит самую богатую дачу села – семью близнецов. А та ведь находится по соседству с жильем участкового! Вот ведь умора!
И тогда Олеся чувствует: она хочет жить. И она будет жить. Она вылечит Димку, оправится морально сама. А потом они уедут отсюда навсегда.
Она рассказывает все Диме. Надеется, что он войдет в ее положение. Надеется, что поймет.
Но обескураженность в его глазах после рассказа говорит громче всяких слов:
— Ты совсем ополоумела? — хрипит.
Олеся просчиталась. Поэтому опять включает «Злую Олесю» и защищается.
— А где мне деньги на лекарства твои брать? На новые операции? Из воздуха? Чего, Катю до сих пор жалеешь? Она сначала продала тебя, а потом сгорела. И поделом! И так ей и надо!
— Не переводи тему. Кати здесь нет. Эта девочка тебя жалела, сколько раз, напомнить? А ты взяла, и убила ее бабушку. Да еще и хватило смелости впустить ее к себе в дом после этого.
— Так я ведь не хотела! У меня просто не было выбора! Мне не она нужна была, а ее вещи! Уедь она в этот день, как и обещала, и тогда...
Олесе впервые пришлось начать рассказывать о себе, чтобы вызвать у Нины Игоревны доверие. И она ее впустила. Сама открыла ворота, чай с мелиссой предложила, и даже пригласила в дом.
До последнего думала: а стоит ли? Или, все-таки, подождать еще, чтобы снова вышло чисто и без свидетелей?
Ждала Олеся и так слишком долго.
Хотелось просто наконец-то стать счастливой…