– Я не желаю причинять тебе боль, Кейна. Поэтому я погружу тебя в искусственную кому. Когда ты проснешься, все будет кончено.
Я воочию представила себя лежащей на некой стерильной поверхности. Глаза Лиама, вероятно, будут светиться, он разложит меня на атомы, он каждый из них стерилизует.
– Лиам, пожалуйста…
Он все-таки был человеком, я знала. Ему было больно видеть меня такой.
– Не пытайся воздействовать на меня словами. Ты знаешь, что это невозможно.
– Послушай… Не делай этого.
Слишком маленький шанс его переубедить, но я должна подниматься с колен, даже если на спине тонны груза. Еще раз, и еще раз, и еще.
Внутри него горели все красные кнопки, все рычаги находились в положении «уничтожения».
– Она хочет помочь…
– Я очень серьезно отношусь к тебе, Кейна, – прозвучало медленно, тихо, но очень отчетливо. – К работе я отношусь серьезно тоже. Не заставляй меня выбирать.
«От моей работы зависишь не только ты. Не только я сам. От нее зависит безопасность Уровней в целом» – вот то, что читалось по его глазам. И Создатель свидетель, я понимала. Я действительно это понимала.
Но время на исходе – он принял решение. У меня несколько секунд для того, чтобы его переубедить, хотя бы попытаться сделать это.
– Она… – я начала задыхаться, – она пытается что-то сказать о некой субстанции… О том, что может предотвратить какой-то очень плохой сценарий. Помочь. О том, что началась катализация процессов. Что-то ускорилось, приняло гиперактивное состояние… Иначе бы она «не вышла».
На меня смотрел СЕ-шник. Равнодушный колосс.
– Пожалуйста, – взмолилась я на грани отчаяния, – дай мне трое суток. Нам с ней. И я выясню причину ее появления. Трое суток…
Ни тени эмоций в его глазах. Мне казалось, в зрачки светят лампы из лабораторий СЕ.
– Если нет, – почему-то было сложно дышать, говорить, – ты сделаешь то, что должен. Этот… сплит.
Больше мне нечего было добавить.
Я сдавалась. Он смотрел на меня так же, как тогда в кресле, он смотрел так, что из меня вытекали силы.
«На колени. На колени. На колени…»
Он сделает так, как считает нужным. Я должна подчиниться. Я этого не хотела, но понимала, что подчинюсь. Он был единственным, ради кого я добровольно встану на колени, он это уже проверял.
«Прости, – адресовала я Грере. – Я не могу против него пойти». Мне не хватит ни воли, ни сил. Она об этом знала.
Больше я не могла смотреть Лиаму в глаза, я смотрела на его штанины, сквозь них. Тотальная беспомощность снова, сколько раз в своей жизни я буду через нее проходить? Если он сейчас возьмет меня за плечо и поведет к стерилизационному столу, я пойду. Он сделает то, что считает правильным, и дальше случится то, что случится.
Взгляд этот все длился. Взгляд из души в душу – наверное, сейчас ему тяжело тоже. Я спеклась почти до самого основания под беспощадными лампами, я делалась все меньше.
– Сорок восемь часов, – прозвучало ровно и тихо. И первые несколько секунд до меня не доходил смысл сказанных слов. – У тебя есть сорок восемь часов.
То был первый раз, когда я встрепенулась на стуле.
И Лиам, сдерживавший внутреннюю агрессию, внутреннюю ненависть на наличие во мне Греры, сделал то, чего делать изначально не собирался – махнул рукой. Коротко, зло. Голубая сеть погасла.
Он направился к выходу, и я, пытавшаяся осознать, что опять получила отсрочку, вскочила, бросилась за ним.
– Лиам…
– Не подходи ко мне сейчас. – Он был в «боевом» режиме. Сейчас он фонил убийцей, который едва сдерживает чувство долга – «стереть, вычистить, изъять». Комиссионер СЕ в рабочем состоянии. – Не приближайся.
Я застыла как вкопанная.
Все верно, нельзя его провоцировать, он временно заковал себе руки, чтобы не совершить то, что должен.
– Лиам…
Но мне его не хватало. Вот и натянулись те самые межклеточные канаты. Я-то все еще была Кейной, его Кейной. Я была обычной девчонкой, и казалось, что последний луч тепла я получала очень давно. Конечно, сейчас не до этого, сейчас я должна ликовать, получив ответ, который невозможно было получить от СЕ-шника, благодарить его…
Карра смотрел на меня, и взгляд его был ледяным.
– Моли Создателя, чтобы ты отыскала причину. И чтобы причина эта оказалась веской, потому что сейчас я совершаю должностное преступление.
Его могут стереть за него, стереть как личность, меня могут убить за все это – я понимала.
Хотелось что-то сказать, что-то очень важное. Что мы найдем выход, я отыщу причину, что все закончится хорошо, что все не зря. Его не проняло бы. И шаг ему навстречу делать нельзя – я играю с трансформаторной будкой.