— Что спорить? Леса нерадостные. Только вам, увальням приозерным и невдомек, что толковых дарков куда реже чем зверя встретишь. Я не про зверомордов разных говорю. Что снежак, что ваш вег-дич, что дикие кошки, — одна тварь чуть поумней, другая побыстрей, третьи только стаями нападают. Но людей они все боятся. Если, конечно, люди с мозгами и оружием, а не такие бродяги бесштанные как мы.
— Но ведь дарки, они коварством славятся.
— Куда им до нас… — Морверн остановился.
Следы Эри тоже сразу увидел. Отпечатки подков, слегка припорошенные снегом. Галопом лошадь шла. Вылетела на дорогу, ошалело понеслась. Испугал кто-то?
Морверн потер свой бритый подбородок:
— Слушай, кухонный приозерец, чего у вас по лесу этак принято носиться? Гонец так спешил, что напрямик по лесу летел?
— Да какие у нас гонцы? — пробормотал Эри.
Не сговариваясь присели у следа. Юноша попытался сдуть подтаявший снег.
— Похоже, а? — Морверн подчеркнул пальцем выщерблину в отпечатке подковы. — Снова нашим знакомцы?
Следы были не менее чем суточной давности. Точнее сказать было трудно — утренний снежок многое скрыл. Но Эри был убежден, что это след одной из лошадей ратольдов. Вроде бы раньше она в упряжке шла. Что у них там стряслось?
— Глаза разуй, да пошевеливайся, — буркнул Морверн. — Как бы не наскочить нам.
Через полсотни шагов разглядели еще один след. Снова отпечатки копыт, уводящие по дороге. Снова лошадь вылетела с поляны, шаг сбивчивый, неровный. Точно напугал кто-то.
Морверн смотрел в сторону поляны. Снег лежал чистый, с виду нетронутый. Только у самой дороги тянулась дорожка-лесенка следов коноплянки.
— Сорока их напугала, не иначе, — попытался усмехнуться Эри.
Отчего-то стало не по себе.
Морверн вглядывался в лес, часто втягивал воздух — даже узкие ноздри шевелились. Эри подумал, что разбойник похож на узкомордого исхудавшего волка. В конце зимы такие зверюги, бывало, к Озерной стаями подходили. Упорные, бесстрашные.
— Дым, вроде, — не слишком уверенно прошептал Морверн.
Эри, сколько ни старался, унюхать ничего не мог. От глубоких вдохов только в желудке забурчало.
— Уймись, — прошептал Морверн. — Похоже, свернуть нам нужно. Полюбопытствовать…
Сначала наткнулись на пятно крови. Смутно-розовое под дымкой снега. Эри, присев на корточки, разгадывал неразличимые следы.
— Копыта вроде. Еще кто-то. Сапоги, кажется. Зверье лошадь драло?
Морверн не отвечал. Озирался, держа оружие наготове. Второе копье ему явно мешало. Эри хотел намекнуть, но нарушать тишину не хотелось. Нехорошая была тишина. Может оттого, что вновь закружились редкие снежинки и звуки леса окончательно умолкли. По всему чувствовалось, что никого живого вокруг нет. Должно быть, до самой Развилки мир вконец обезлюдел. А может быть, и Развилка уже… того. Но безлюдье оно тем и опасно, что чужаками заполняется. Дарками. Эри уже чувствовал взгляды — орочьи, и еще чьи-то. Сидят за кустами, лохматые, клыкастые, луки натягивают. Вон — скрипит тетива…
Нет, это у Морверна под сапогом снег скрипнул.
Разбойник молча махнул рукой.
Путники в молчании двинулись по едва заметной цепочке следов. Заросли можжевельника, редкие деревья, дорога осталась где-то слева. Эри слизнул снежинку с губы:
— Заметет. Не поймем.
— А ты лучше под ноги смотри.
Эри увидел темное и большое впереди. Повозка?! Что-то вокруг валяется. Неужели…
Морверн не туда смотрел. Впереди, припудренный снегом, человек лежал. В смысле, мертвец.
Разбойник потыкал концом копейного древка затылок покойника — между волос забился снег:
— Полз, значит. Распоротый.
Эри с ужасом понял что веревки на буром следе позади мертвяка, никакие не веревки, а петли кишок. И след бурый не потому, что умирающий с травы снег сгреб. Кровищи…
— Переворачивать будем? — шепотом спросил Морверн. — Или узнал?
Эри сглотнул:
— Узнал. Писарь это ратольдов. Мы с ним списки…
— Дружок, значит? Ну, теперь стаканчик он тебе точно не выставит. Пошли-ка, глянем. Может еще знакомцы есть. Вон там, у дерева…
— Морверн, уходить нужно. Тут дарки, — забормотал Эри. — Снежаков целая стая. Или вег-дичи. Писарю всю требуху выели…
— Да ну? Тут требухи по всей поляне хватает. Небось и лишняя найдется, не писарская. Ты до Развилки бегом рванешь? Хоть облегчись сначала. На ходу в штаны наложишь, — вег-дич точно догонит.
— Ладно, не вег-дич, — Эри двумя руками вцепился в рукоять молотка за поясом. — Только здесь мертво всё.