— Будешь играть одна?
— Я пришла не играть, — мрачный взгляд Хакетт сверлом устремился к противнику, а голос отливал «космическим» холодом, — ты угрожаешь моим сослуживцам, ты угрожаешь безоружным людям и главное, ты угрожаешь моей сестре. Я убью тебя.
Противницы бросились в бой одновременно, мелькнула биотическая пуля, отклонённая барьером, за которым последовало несколько выстрелов Волкова, разбившихся об вражеский барьер. В ту же минуту, наблюдавшие воспользовались моментом и поспешили укрыться как можно лучше, чтобы не попасть под бой двух без сомнения очень сильных биотика.
Хакетт делала новые выпады, стараясь пробить защиту, выйти в ближний бой, заставить ошибаться, но противник будто читала её и постоянно уклонялась, и контратаковала, заставляя ту выполнять те же действия. Их бой превратился в танец смерти, в котором мелькали выстрелы, воздействия биотики и чуть позже захваченные биотическим телекинезом предметы и оборудование.
Внешне Хакетт превратилась в машину, глаза заполнились холодом, в то время как «прототип» всё больше распалялась и кричала различные оскорбления и угрозы, которые просто игнорировались.
Однако и силы Алисии были не бесконечны, не смотря на все тренировки с Т'Гони. Но за противником тоже начали появляться огрехи и ошибки. Защита слабела с каждым ударом, а меч не мог достигнуть цели. Тренировки азари коммандос, при достаточной концентрации, давали возможность останавливать барьером даже медленно летящий, в отличии от пули меч.
Подловив момент Хакетт собрала силу в кулаке и ударив отбросила противницу к стене. Приземлившись она несколько раз перекувырнулась и со стоном осталась лежать на полу. Тяжело дыша, Алисия медленно пошла к ней, по пути подняв оброненный в бою меч.
Когда та приблизилась на расстояние удара, «прототип» попытался выстрелить биотической пулей, но Хакетт стремительным движением руки отсекла кисть вместе с оружием вызвав у поверженного противника крик боли. И судя по хрипу и заливистому кашлю, последний удар защита не сдержала.
Эмоции стали возвращаться. Бой был закончен. И теперь, наблюдая за поверженным противником Алисия начинала нервничать всё больше. Подсознательно она боялась увидеть своё же лицо, когда снимет шлем. А когда она присела возле неё, то поняла, что та рыдает.
— Хватит… Отпустите… Я не хочу… — со стонами боли повторяла она её голосом. Вялые попытки сопротивления быстро зашлись в новом приступе кашля, пока Хакетт снимала с неё шлем. И на секунду отшатнулась. Словно видение она увидела саму себя, но нет, она была лишь слегка похожа. Но не это заставило Алисию судорожно вздохнуть.
У той, что лежала перед ней были глаза фелисида. Слегка подрагивающими руками, она отодвинула волосы открывая пустой бок головы, на котором не было привычных человеческих ушей. Их не было вовсе.
— Великая Баст! — на миг её голос дрогнул, — тебя обкарнали! Кто?! За что?!
— Батарианцы, — с трудом ответила та. Её голос теперь совсем не был похож на голос Хакетт. На секунду она зажмурилась и оскалившись продолжила, вкладывая в каждое слово всю боль и ненависть, — посчитали, что это весело, потаскать человека за хвост и в конце просто… Мой хвостик, — она закашлялась.
Хакетт уже хотела применить панацелин, но та остановила её, — не надо. Я. Устала. Я хочу уйти. Сначала ксеносы много раз меня пускали по кругу, словно игрушку. Но им показалось мало. У «нормальных» людей же нет торчащих ушей. Потом хвост…
С каждым словом её голос становился всё слабее, в отличии от ярко горящих от боли и отчаянья золотистых глаз, — Цербер выкупил меня за бесценок, я думала, что они помогут, они же за людей. Они хотят помочь. Но вместо этого… — она снова закашлялась.
— Превратили тебя в оружие, — Алисия прикрыла глаза положив руку на плечо умирающего сородича.
— Да, они тоже воспользовались мной, пусть и не так как те. Они что-то сделали, заставили ту, другую, командовать мной, быть мной, говорить за меня. Держать меня на поводке, словно животное… Я хочу уйти. Отпусти меня и убей её, — хрипло попросила она.
Позади послышались осторожные шаги, на которые Хакетт не обратила внимания.
— Господь — Пастырь мой, — послышался на секунду дрогнувший голос Дженкинса, — я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих. Умастил елеем голову мою. Чаша моя преисполнена. Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.