— Мертвы, оба. Я же говорил, что от меня будет польза на встрече. Мне тоже досталось, но не смертельно. А ты там как?
— Я почти целый, хотя за пару рёбер не поручусь, как-то нехорошо они хрустнули. Да и упал я неудачно. Как же завтра всё это будет болеть…
— Это неплохо. Когда совсем ничего не болит, то ты или мёртв, или стал нежитью, и обе перспективы не очень вдохновляют, — ответил Кайнетт, с любопытством изучая своего призрака, только начавшего шевелиться после наложенных заклинаний. Посмотрел на сумку с мандрагорой, так и лежащую на бетоне. — Вставайте, мистер МакДугалл, вам ещё надо в этой грязи найти свой пистолет, потом нам обоим вытащить клинок из трупа, а после исчезнуть отсюда, пока не прибыли полиция и аврорат.
— А тела?
— Река буквально за забором. Тут я уже целиком рассчитываю на вас.
— Уж извини за грубость, а не слишком ли легко для десятилетнего шкета ты относишься к тому, что только что убил двух человек, а? Угрызения совести, понимаешь, и тому подобное, нет?
— Путь мага — это всегда путь рука об руку со смертью, — озвучил Кайнетт очевидную любому истину. — Каждое заклинание, твоё или чужое, может стать последним. Когда к этой мысли привыкнешь, то дальше будет легче. Да и потом, нас бы они жалеть не стали. Потому не вижу никаких проблем.
— Знаешь, я начинаю жалеть, что с тобой связался. До этого за Флетчером водились косяки, и лажу он вместо товара подсовывал, но стрелять мне хотя бы не приходилось.
— Всё ради прибыли.
— Единственная причина, почему я вас, колдунов, вообще терплю. Я ведь честный католик, меня мама даже в церковь водила каждую неделю. Хорошо, что она меня сейчас не видит…
— Лучше будет, если нас здесь сегодня вообще никто не увидит. Давайте, поднимайтесь, время — деньги, а в данный момент ещё и свобода.
***
Уже под утро, лежа в кровати и чувствуя, как болят все мышцы и как по унции восстанавливается в ноющих цепях магическая энергия, Кайнетт подумал, что вновь ошибся в расчётах и недооценил угрозу, в который уже раз за последний месяц. В его распоряжении имелись лишь теоретические знания по местной боевой магии и ведению поединков. И ладно телепортация, это можно списать как непредсказуемый фактор, но он совсем не учёл, какая скорость реакции требуется при дуэлях с постоянным использованием локальных щитов, когда мгновенно нужно заметить вражеское заклинание и успеть сформировать защиту на его пути в ответ. Один волшебник сумел перехватить и отбить его лезвия в момент атаки, другой — за несколько секунд разнести барьер, выпустив подряд с полдюжины не таких уж слабых заклинаний. А ведь это маргиналы, отребье из трущоб магического мира с ворованными или слепленными из хлама мистическими знаками. На что тогда способны авроры или даже обычные патрульные волшебники, которые подобных бандитов должны ловить? На что способны аристократы старых родов?
Арчибальд никогда не был силён в спорте или боевых искусствах. Себя в форме поддерживал, но просто потому, что по его глубокому убеждению аристократу надо служить примером низшим сословиям, в том числе примером достоинства и элегантности, а не жиром заплывать. Однако модных среди молодежи Часовой башни идей, что магию нужно совмещать с маханием кулаками или, страшно сказать, стрельбой из пистолета — не разделял. Этим пусть дикари из семьи Фрага развлекаются — Кайнетт слышал рассказы о наследнице их рода, которая уже в десять лет кулаком пробивает кирпичную стену. Страшно подумать, какой монстр из неё вырастет. Так или иначе, скорость и быстрота реакции среди главных достоинств бывшего лорда Эль-Меллой не числились, зато он всегда умел работать головой. В конце концов, именно потому он и изобрёл защитный мистический знак, который способен опережать пули и будет сам прикрывать хозяина от ударов в спину и внезапных атак с любой возможной стороны. Но Volumen Hydrargyrum он воспроизвести и снабдить энергией ещё долго не сможет, применение же обычных укрепляющих тело заклинаний в полной мере слабость не компенсирует. А значит, если он хочет выжить в новом магическом мире, нужно найти другой путь, как ему приспособиться к местным дуэлям, не переезжая жить в спортзал и не меняя книги на тренажеры на ближайшие лет семь.
С этой мыслью Кайнетт и уснул, проваливаясь в свои привычные кошмары.
Интерлюдия "Проблемы метаморфа"
Нимфадора Тонкс ненавидела своё имя. Среди волшебников и ведьм древние или просто вычурные имена не были такой уж редкостью. Особенно среди старых родов, веками оторванных от мира обычных людей, да взять хотя бы мать и её семью. Регулус, Беллатрикс, Нарцисса — кто станет так называть своих детей, если только не испытывает к ним искренней ненависти? Её мать, видимо, тоже недостаточно намучилась в детстве с именем Андромеда, если не захотела назвать единственную дочь, к примеру, Джейн или Сюзан, чтобы облегчить ей жизнь. И главное, никого из окружающих словно даже не заботило, насколько нелепо звучит её имя, если они не ленятся ломать себе язык каждый раз. Ладно, Тонкс стерпит, она привыкла за почти двадцать лет, но себя бы пожалели!