А ведь почти две тысячи погибших и пострадавших волшебников и ведьм — это не просто строчки в списке, каждый был чьим-то мужем, сыном, дядей, другом… Или женой, тётей, дочерью — женщин в той бойне участвовало не меньше, как среди Упивающихся, так среди «фениксов» Дамблдора и авроров. В конце концов, один двоюродный дядя Тонкс погиб тогда, другой вместе с родной тёткой — сидят в Азкабане, ещё одна тётка замужем за человеком, который, как все говорят, просто откупился от суда и вышел сухим из воды. Даже после войны магический мир Британии лихорадило ещё лет пять — кого-то убивали или проклинали из мести, кого-то сажали за старые грехи, кто-то вдруг бросался в бега, отбиваясь от авроров и путая следы. Магическое сообщество стало беднее ещё на несколько сот человек. В детстве, когда она немного начала понимать, что к чему, Тонкс всё ждала, явятся ли к ним в дом однажды авроры, чтобы задержать всех «по подозрению в тёмном колдовстве и связях с террористами», либо придут оставшиеся на свободе Упивающиеся, чтобы вырезать всю семью, как отказавшихся пойти за их лидером. К счастью, и те, и другие решили оставить их в покое, а потом она пошла в школу и эти проблемы отдалились, оставшись в Лондоне, где её теперь не бывало по полгода. Происхождение из семьи, не поддержавшей мятеж, но при этом связанной тесным родством с ближайшими последователями самозваного тёмного лорда ей, конечно, регулярно припоминали и в Хогвартсе, и в Министерстве, но это уже было не так страшно. Оскорбления — это всё-таки не «авада». Но если вскоре всё это повторится вновь… Магическую Британию, скорее всего, придётся заселять заново.
— Вот, по глазам вижу, что всё ты понимаешь, — произнёс Грюм серьёзно. Мысли Аластор читать так и не научился, но с его опытом этого порой и не требовалось. — Осознаёшь всю глубину той за… за… — он пощёлкал пальцами, подбирая подходящее слово, — западни, которая нас может ждать. Теперь уж точно каждый волшебник на счету, упускать нельзя никого. И ещё, будешь с ним говорить, ты там ненавязчиво заранее вправь мозги, чтобы и не думал примкнуть к этим психопатам.
— Он же магглорождённый. Для них такие — «грязнокровки», даже хуже меня.
— Скажешь, в прихвостнях у этого самозваного фюрера не было магглорождённых и полукровок?
— Были… — нехотя признала Тонкс.
— Вот в том и дело. Не повторяй их ошибок, не дели людей на плохих и хороших только по крови. Одинаковая у нас всех кровь, красная. А за кого кто будет драться — каждый сам выбирает. Ладно, — Аластор взял посох и со стоном поднялся на ноги, — я тебе не отец, чтобы мораль читать. И ты уже большая, сама понимаешь, что и к чему. Это я так, ворчу просто… Тоже вспомнил всякую дрянь. Сегодня можешь уйти вовремя, а не после полуночи. Тебе тоже надо на учёбу налечь, экзамены уже скоро.
Метаморф изумлённо посмотрела на закрывшуюся за старым аврором дверь, затем покачала головой, взялась за перо, чтобы дописать справку… И выругалась, увидев на столе одни клочки пергамента — должно быть, когда задумалась вновь неосознанно превратила пальцы в когти и разодрала его, скребя стол. Печально вздохнув, Тонкс потянулась за палочкой и уныло произнесла:
— Репаро. Да чтоб тебя…
Силы она слегка не рассчитала, и пергамент «восстановился» чуть сильнее, чем требовалось, убрав последние пару абзацев. Теперь нужно вспомнить, что же там было.
Глава 8
При некоторой легкомысленности магического квартала Лондона и полной его технической отсталости, определённые вещи здесь всё-таки умели делать превосходно. К примеру, чай в местных заведениях заваривали просто выше всяких похвал, хотя был он почему-то сиреневого цвета — видимо, без магии не обошлось даже здесь. Сидя за столиком в одном из кафе Косой Аллеи, Кайнетт заказал ещё одну чашку и вновь вернулся к чтению, благо до назначенного времени ещё оставалась четверть часа. Стоило иногда выбираться, так сказать, в свет и делать перерывы. После месяца экспресс-знакомства с магической Британией с перерывами на создание всяких магических самоделок ради денег, при минимуме сна с явным злоупотреблением поддерживающими бодрость заклинаниями, ему порой казалось, что концентрация кофе в крови уже начала приближаться к летальной. Впрочем, даже эта мысль сама по себе уже свидетельствовала, что он иногда начинает терять ясность мышления.