Стоящий рядом Прохор парочку раз пощёлкал клавишей. Хрипы плохого контакта прекратились, и свет снова загорелся ровно.
– Тфу, нечисть! И чего он выключатель не поменял? Делал же ремонт… – проворчал он.
–Ты это, иди, подожди меня на площадке. Я тут пошепчусь маленько. – сказал Хёг посеревшему другу.
– Уверен?
– Иди, иди, ничего со мной не случится. Я быстро.
Прохор не торопясь но с видимым облегчением вышел из квартиры.
Оставшись один Хёг тихонечко сказал:
– Я тоже Тебя чувствую.
И уже совсем невнятно тихонечко произнёс пару фраз на непонятном явно старом языке.
Когда он выходил из квартиры тени в углах истаяли, и в холле будто бы стало чуточку светлей.
Захлопнув дверь, он посмотрел на порозовевшего Прохора.
– Поговорим с соседями?
Глава 5 СОСЕДКА
Дверь открыла сухонькая старушка в платочке. Поверх старенького, местами потёртого, но чистого и опрятного бархатного платья, бардового цвета, была накинута стёганная жилетка, на овечьем меху. Выглядывающее из-под изнанки руно имело желтоватый оттенок. На ногах, поверх тёплых колгот, красовались тапочки с вышивкой.
Она со смесью непонимания и настороженности снизу–вверх смотрела на двух огромных мужчин, в объёмных плащах.
– Доброго утречка матушка, – тихим голосом поприветствовал Хёг, слегка пригнувшись, непонятным образом будто бы уменьшившись в размерах. – я Хёг, а моего спутника Прохором нарекли.
Он кивнул на товарища.
– Здоровьишка! – коротко, но с уважением поприветствовал пожилую даму Прохор.
– Мы к старому другу решили заскочить. В Ленинграде, ой, прости Господи, в Петербурге проездом. – будто бы случайно оговорился Хёг. – Ночью сегодня поезд в Сургут. А Эрика дома не застали. И телефон вне зоны. Может он говорил чего?
Бабулька, проявив свойственную пожилым людям доверчивость сразу же поверила незнакомцам, и сменив в глазах страх на радушие засуетилась:
– Ой, вы стало быть Эрика друзья. Что ж мы в дверях то топчемся, проходите, проходите. – распахнула широко дверь, и отступила в полумрак квартиры.
– Не разувайтесь, у меня всё ровно таких больших тапочек не найдётся, а я сегодня пол мыть собиралась.
Мужчины зашли в квартиру, тщательно вытирая ноги о лежащую за порогом половую тряпку.
– Проходите, проходите на кухню, у меня как раз чайник поспел. – продолжала суетится обрадовавшаяся неожиданным гостям хозяйка. – Ой, я же не представилась. Простите мою рассеянность. Меня Ольга зовут.
Мужчины переглянулись. Слишком много совпадений для одного дня. Хотя порой совпадения бывают всего лишь совпадениями.
– А по батюшке как же? – поинтересовался Прохор.
– Юрьевна. Но к чему эти формальности. Просто Ольга.
– Не формальность, а уважение Ольга Юрьевна. – серьёзно заявил Хёг.
Польщённая Ольга Юрьевна смущённо заулыбалась. Изрезанные глубокими каньонами морщин щёчки тронул румянец.
– Ой, да будет вам. – махнула рукой пожилая женщина и коротенькими шашками, засеменила к плите.
Налила в разной формы кружки, с принтами цветов, кипяток. И поставила их перед гостями.
На столе стоял старый советский заварник, с висящим на носике ситечком из почерневшей от тонина проволоки.
– Заварка свежая. – с достоинством обозначила она, указав сухонькой ручонкой на фарфоровый чайничек.
– Спасибо большое. – поблагодарил Хёг, и налил тёмной водицы в свою и Прохора кружку.
– Сахар в сахарнице, сейчас печенье принесу. – сказала Ольга Юрьевна и юркнула в комнату, откуда послышался звук открывания стеклянных дверей чешского серванта.
Хёг с Прохором оглядели кухню. Тут было простенько, но чисто. Старая посуда с советских времён, поменявшая цвет глазури с белого на серый с оттенком сливочного. Эмалированный чайник на газовой плите, с убавленной до минимума, но постоянно горящей маленькой конфоркой. Металлическая раковина, со сколами эмали, и весящей на краю расправленной серой тряпочкой.
Было видно, что тут живёт аккуратный человек, с очень низким достатком.
Хозяйка вернулась с металлической коробкой, из–под песочного печенья с иностранной надписью «BISQUIT» на крышке. Обычно в таких принято хранить нитки с иголками, но данная коробка явно использовалась по назначению.
– Что ж вы пустой чай то гоняете! – с заботой сказала она и попыталась открыть коробку.
– Позвольте помочь, Ольга Юрьевна, – протянул руку Прохор.
И приняв от старушки коробку с лёгкостью фокусника распахнул створки, освободив заточённую выпечку.
По кухне пополз лёгкий запах затхлости вперемешку с плесенью. Видимо почувствовав его тоже, глаза старушки заблестели от подступивших слёз.