Из Алисиных глаз хлынули слезы, размывшие противника до состояния нечеткого пятна, но она не перестала молотить его кулаками. Ее ярость вела ее, и она почувствовала, как щелкнула под ее рукой челюсть Олега, как сбилось его дыхание. Алиса подумала было, что побеждает, и что этот хорек никогда не сможет использовать «Беретту» против человека, как вдруг…
- Чокнутая стерва! – прохрипел он и, размахнувшись, ударил Алису в висок рукоятью пистолета.
Алиса погрузилась в темноту.
***
Она поднималась по холму. Ее окутывала темнота, влага, падающая на нее сверху тугими каплями, заставляла зябко ежиться. Холм было перерезан тропинками, словно морщинами, а на вершине стоял старый заброшенный дом из серого камня. Его северная сторона была покрыта мхом, южная подпорчена дождями, а западное крыло освещалось неровным светом. Как и сто ночей до и сто ночей после в зале с наборным паркетом и полированным обеденным столом горел огонь в камине.
Алиса в мгновение ока вознеслась на вершину холма, дернула почерневшую от времени входную дверь и двинулась по коридорам, не издавая ни единого звука. Она знала этот дом. В нем жили ее Три Истории.
История первая. 2005 год. Февраль. Город Б. Квартира Алисы.
- Ты проститутка? – спросил дерганый молодой человек. Он был наголо обрит, постоянно шмыгал носом и умоляюще смотрел на Алису своими черными, какими-то мертвыми глазами. Какие-то два темных безводных колодца, а не глаза.
- Да, - сказала она, надеясь тем самым пресечь его домогательства.
Алиса жила в двухкомнатной «хрущевке», доставшейся от родителей. Простенькая обстановка ее жилища напоминала больше квартиру, снятую для свиданий, нежели квартиру молодой девушки. Вася сотни раз предлагал провернуть здесь хотя бы косметический ремонт и выкинуть рухлядь, что знала три-четыре поколения семьи Заваркиных.
- Поживешь пока у нас, - уговаривал он, - я знаю ребят хороших, они провернут все за пару месяцев.
Алиса отказывалась. Ей не хотелось ввязываться в столь сложное мероприятие, куда-то переезжать и вообще лишний раз шевелиться. Ей казалось, что она пустила корни в этот старый полуразвалившийся раскладной диван, который, впрочем, никогда не бывал сложен.
- Это ужасно, Лисенок, - сетовал всякий раз Сан Саныч Барашкин, оставаясь на ночь, - давай я тебе хотя бы кровать куплю. Ее доставят, соберут…
Алиса строго посмотрела на него. Она категорически отказывалась от всех его подарков: упрямо возвращала в магазины платья и драгоценности, рассовывая возвращенные деньги по карманам своего любовника, и даже каким-то чудом умудрилась вернуть подаренную машину в салон.
- Упрямый мой Лисенок, - сказал Барашкин, погладив Алису по стриженому затылку.
Она тогда только-только принялась за эксперименты с внешностью, и от стрижки к стрижке волосы на затылке становились все короче, тогда как челка оставалась прежней длины, и на досуге раскрашивалась Алисой во все цвета радуги. Когда хитрый Сан Саныч, понял, что его молоденькая любовница решила стать законодателем мод для всех панков города Б, он подарил Алисе то, от чего та не смогла отказаться. Это была редкая диковинка по тем временам – ботинки Dr. Martens, сделанные на заказ. На темно-зеленой коже были выдавлены танцующие женские фигурки – тонкие, звонкие, с развевающимися волосами, выделывающие пируэты – задник был оббит шипами и заклепками, а на язычке было готическими буквами выведено – «hulder».
- Ты просто змей, - прошептала ошеломленная Алиса, нежно поглаживая ботинки, будто те были новорожденными котятами. Барашкин счастливо смеялся, ощущая себя богом и дьяволом одновременно. Он понял, что и как надо дарить этой удивительной девушке, чтобы сделать ее счастливой. Пусть даже против ее воли!
- Лисенок, я старый человек, - сетовал Сан Саныч, - я не могу спать на жестком, у меня спина болит.
- Бедненький мой, - Алиса гладила его по голове и нежно целовала куда-то в ухо, отчего Барашкин мгновенно забывал, что только что назвал себя старым.
После двух недель нытья и демонстраций стариковской немощи, которые, впрочем, заканчивалась отнюдь не стариковским сексом, Алиса сдалась и позволила купить кровать. Барашкин не растерялся и выбрал к ней постельное белье из египетского хлопка, пару легких одеял из какого-то современного материала и две тумбочки с настольными лампами. Алиса не заметила белье, одеяла не отличила от своих, синтетических, а тумбочки и лампы приняла за части кровати – словом, все получилось так, как и рассчитывал заместитель губернатора города Б, ответственный за информационную политику в регионе.
Они опробовали кровать тут же, даже не подумав задернуть шторы.
Именно тогда Алиса увидела его.
Из окна ее спальни отлично просматривалась крыша соседнего дома, пятиэтажки, приютившей в квартире на последнем этаже разудалую компанию какой-то политизированной молодежи. Они часто устраивали посиделки, которые неизменно заканчивались постельными игрищами. Алиса иногда стояла у окна по вечерам, выключив верхний свет, и с любопытством наблюдала за тем, как «будущее страны» косит свальный грех.
Иногда они уединялись парочками на плоской просмоленной крыше, а иногда и вовсе оттуда падали, отделываясь ушибами и переломами. У пьяных, как известно – свой бог, к тому же двор украшал буйно разросшийся палисадник, состоящий, в основном, из пышных и упругих кустов сирени, которые и смягчали падения пьяниц с мая по сентябрь. Но недавно по требованию жильцов кусты вырубили, а палисадник заасфальтировали, превратив в парковку, и теперь дворник, противно шваркая лопатой по утрам, исправно очищал ее от снега.
Тем вечером, когда Алиса впервые увидела Черноглазого, было тепло и безветренно: это была оттепель перед днем Святого Валентина.
Он появился на крыше со своей девушкой. Они выбрались с чердака, кутаясь в куртки, видимо, желая посмотреть на звезды, но увидев лишь тучи, не нашли ничего лучшего, чем заняться сексом.
Алиса не обратила бы внимания на них – Сан Саныч как раз ласкал ее клитор так, как ей нравилось – если бы парень не повел себя странно. Он перегнул свою партнершу через хиленькие перильца, которыми была огорожена крыша, и принялся совокупляться с ней, как домашний пес с дворнягой: обхватив свою пышнотелую партнершу руками, как лапами, Черноглазый двигался быстро, словно стараясь успеть до появления хозяйки, которая прицепит его на поводок и уволочет домой. Девушка сначала не сопротивлялась, но почувствовав, что забор под ее весом совсем расшатался, принялась размахивать руками, сигнализируя своему любовнику о неполадках конструкции. Но тот, похоже, принял ее отчаянную жестикуляцию за проявление страсти.
Алиса почувствовала, что Черноглазый смотрит на нее, но не могла остановить Сан Саныча, чтобы задернуть шторы: его эрекция была капризной, как прима Большого театра. Ей только и оставалось, что зажмуриться и постараться забыть об этом вуайеристе, наслаждаясь ласками своего любовника. Когда Барашкин кончил и устало откинулся на подушки, Алиса рискнула открыть глаза.
Парень стоял на крыше по пояс голый, с все еще эрегированным членом, а его партнерша летела вниз с крыши пятиэтажки. Несколько секунд ожидания, страшный глухой удар, и, Алиса коротко вскрикнув, подбежала к окну. Все было плохо: девушка распласталась по парковке темной медузой, и из-под ее головы растекалась темная лужа.
- Что там? – лениво поинтересовался Барашкин, который уже успел уткнуться в свой коммуникатор.
- Девушка с крыши упала, - сообщила Алиса.
- Отойди от окна и задерни шторы, - велел Барашкин.
Алиса потянулась было к шторе, но вдруг отчетливо увидела, как парень сложил руки в умоляющем жесте и протянул их к ней.
- Тот, кто…был с ней – мой друг, - быстро сказала она, - я спущусь к нему.
- Лучше веди его к нам, - сказал Барашкин, натягивая трусы, - я ухожу. Твоя сестра все-таки разоряет этот завод…
- Не обижай мою сестру, - привычно велела Алиса, уже выбегая в подъезд, лишь накинув на тело старую парку.
Он ждал ее у подъезда. Вблизи оказалось, что он чуть ниже Алисы и широк в плечах. Он напомнил ей ее брата Василия, спешно уехавшего за границу и в городе Б объявленного пропавшим без вести. Только у Заваркина глаза были серые с расходящимися от зрачка мраморными лучиками, а у ее нового знакомца – пустые, черные и мертвые.