В директиве Гитлера, завизированной Кейтелем, после указания — карать смертью всех лиц, своими действиями ставящих под угрозу безопасность или боеготовность оккупирующих держав, указывается, что лица, расправа над которыми не может быть произведена в наикратчайший срок, должны перевозиться в Германию, причем таким образом, чтобы не поступало никаких дальнейших известий об их судьбе. Сопроводительное письмо Кейтеля от 12 декабря приводит следующее основание этому:
«Эффективного и длительного устрашения можно добиться или смертной казнью, или путем мероприятий, при которых родственники лиц, совершивших преступление, и население не будут знать об их судьбе. Эта цель достигается увозом преступников в Германию»
Интересно противопоставить это заявление, написанное в то время, когда Кейтель считал, что Германия выигрывает войну, тому, что он показал перед Трибуналом. Как Вы помните, он сказал: «Эти патриоты сочли бы каторжные работы бесчестием. Когда их отправили в Германию, они не страдали от бесчестия».
В феврале 1944 года этот приказ все еще проводился в жизнь, причем комендантам примерно 18 концентрационных лагерей напомнили о целях этого приказа и указали, как избавиться от трупов лиц, заключенных согласно приказу «Мрак и туман», не обнаруживая места их смерти (Д-569). Обращение с этими военнопленными описывалось здесь норвежским свидетелем Каппеленом. Члены Трибунала не забыли его рассказа о переброске 2500—2800 заключенных согласно приказу «Мрак и туман» из одного концентрационного лагеря в другой в 1945 году, когда в пути погибло 1447 человек. Мы, говорящие о человеческом достоинстве, не должны забыть этого.
«Мы были так слабы, — показал Каппелен, — что не могли идти достаточно быстро. Они схватили свои ружья и изо всех сил ударяли ими по головам людей, идущих в пятерке непосредственно перед нами. Это действие сопровождалось возгласами по-немецки: "Если вы не будете идти так, как полагается, вы увидите, что с вами будет..." Наконец после шести — восьми часов ходьбы мы подошли к железнодорожной станции. Было очень холодно, и на нас, конечно, была только полосатая арестантская одежда и худая обувь, но мы говорили: "О, как мы рады, что пришли на станцию. Лучше стоять в вагоне для скота, чем в середине зимы идти пешком. Было очень, очень холодно, я думаю, от 10 до 12 градусов ниже 0 по Цельсию. Очень холодно. Для нас был приготовлен длинный поезд из открытых товарных платформ. В Норвегии мы называем их товарными платформами для песка. Нас вталкивали на эти платформы примерно по 80 человек на каждую... На этой товарной платформе мы сидели около пяти дней без пищи, в холоде, без воды. Когда шел снег, мы делали вот так (показывает) для того, чтобы набрать в рот немного воды; через долгое-долгое время — мне показалось, что прошли годы — мы приехали в местечко, которое, как я впоследствии узнал, называлось Дора и находилось в окрестностях Бухенвальда. Итак, мы туда прибыли. Нас начали сталкивать с платформ, но многие из нас были уже мертвы. Человек, сидевший рядом со мной, также был мертв, но я не имел права отойти от него. В течение последнего дня я должен был сидеть рядом с мертвецом; я видел, что примерно треть или половина людей уже мертва и окостенела, хотя, естественно, не мог определить точного числа погибших. Нам сообщили, и я впоследствии услышал эту цифру в Доре, что число погибших на нашем поезде равнялось 1447. О том, что произошло в Доре, я уже плохо помню, так как все время находился в полумертвом состоянии. Я всегда был оптимистом и человеком веселого нрава. Обычно я держался сам и поддерживал друзей, но тут я почти перестал сопротивляться. Мне повезло, так как была предпринята акция Бернадотта, нас спасли и привезли в Нейенгамме близ Гамбурга; когда нас туда доставили, я встретил там нескольких своих друзей, студента из Норвегии, вывезенного в Германию, несколько заключенных, доставленных из Заксенхаузена и других лагерей, и немного, сравнительно немного, неизвестных норвежцев, заключенных согласно приказу "Мрак и туман", которым приходилось жить в исключительно тяжелых условиях. Многие из моих друзей все еще находятся а госпитале в Норвегии, некоторые умерли по возвращении домой».