Попытки заклеймить войну и уладить конфликты, упомянутые здесь господином Главным обвинителем от Великобритании, остались лишь проектами, за исключением одного только пакта Бриана-Келлога.
Этому факту следует приписать и то, что на конференции по разоружению еще раз обсуждался вопрос о юридическом определении понятия агрессора. В 1933 году Комитет по вопросам безопасности при Генеральной конференции по разоружению под руководством грека Политиса выработал такое определение. Ввиду того что конференция по разоружению не увенчалась успехом, это определение в том же самом году на Лондонском совещании вошло а целый ряд договоров. Из великих держав только один Советский Союз принял участие в этих договорах. Обсуждение определения этого понятия на конференции по разоружению состоялось по инициативе Советского Союза. Этим определением воспользовался и господин Главный обвинитель от Соединенных Штатов, построив на нем обвинение а совершении преступлений против мира на данном процессе. Оно является не чем иным, как предложением обвинения в рамках Уставе, который не говорит ничего более точного относительно понятия агрессивной войны. Необходимо подчеркнуть, что господин судья Джексон при этом не может сослаться на общепризнанные нормы международного права.
Определение агрессии от 1933 года не стало предметом общего договоре, как это было предусмотрено, а напротив, только некоторые государства заключили между собой соглашения, которые были обязательными только для участников. Практически здесь имела место договоренность между некоторыми государствами, сгруппировавшимися вокруг Советского Союза, и самим Советским Союзом. Ни одна другая великая держава не приняла этого определения. В особенности же Великобритания держалась в стороне, несмотря на то, что эти соглашения были заключены именно в Лондоне. Для того чтобы создать норму международного права, которая имеет такое большое значение, было бы по крайней мере необходимо, чтобы все великие державы приняли в этом участие.
Независимо от этих чисто юридических соображений высказывания Главного обвинителя от Великобритании и Главного обвинителя от Соединенных Штатов показывают, что и с фактической стороны это предложение неудовлетворительно. В важном вопросе четвертого пункта этого определения британское обвинение отклоняется от американского обвинения. Старое противоречие в интересах, а именно противоречие между принципом открытого и закрытого моря, в обвинении привело к тому, что сэр Хартли Шоукросс не упомянул о морской блокаде побережья и портов какого-либо государства как об агрессивных действиях.
Если это определение 1933 года и содержит некоторые ценные предложения для установления того, кто является агрессором, все же нельзя обойти тот факт, что формально-юридическое определение не дает возможности удовлетворить все требования политической действительности.
Пытаясь по-новому организовать мир, Устав Объединенных Наций учитывает этот факт и, очевидно, возвращается к идее разрешения этой проблемы через международный орган. Устав говорит а статье 39 главы VII:
«Совет Безопасности определяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делает рекомендации или решает о том, какие меры следует принять в соответствии со статьями 41 и 42 для поддержания или восстановления международного мира и безопасности».
В 1939 году не было общепризнанного определения такого понятия, как «агрессор», ни органа, который был бы призван решать вопрос о том, кто является агрессором. Лига Наций как орган устранения конфликтов совершенно не оправдала себя.
Внешне это выразилось и в том, что три великие державы ушли из Лиги Наций. Насколько мало прислушивались к голосу почти что распавшейся Лиги Наций, показывает поведение Советского Союза в финском вопросе. Он не посчитался с решением Лиги Наций относительно этого конфликта, а, напротив, преследовал свои собственные интересы в Финляндии.
И если я, после этих рассуждений, сделаю Трибуналу предложение относительно того, что следует понимать под понятием «агрессия» в пункте 6а Устава, то эта квалификация не может быть присоединена к тому определению, которое было принято в международном праве. Не остается ничего другого, как исходить из того условия, которое всегда связывалось с этим в практике государств и а традициях дипломатии.