— Так где, ты говоришь, стреляют?
— На Куликовом поле.
— Из чего стреляют-то?
— Автоматическое — два-три ствола. И еще какие-то пукалки хлопают. Или охотничье, или обрезы.
— А давно?
— Да минут пятнадцать.
— Как думаешь, кто там?
— Да кто…как обычно. Я видел: спортсмены на двух машинах туда пролетели, своих выручать.
— Ладно, сейчас группу соберем, пусть посмотрят, когда закончится. Ты-то сам не лезь.
— Что я, больной?
— Ладно, отбой
Дежурный отпустил клавишу микрофона стационарной рации, повернулся к помощнику, ворошившему в отдаленном углу за столом какие-то журналы, и повел с ним неспешный разговор: «А куда ты отправил группу… а сколько они там будут… а кто у нас еще есть… а чего это они столько обедают, давно уже должны на маршрут выйти…ну ладно, пусть гаишники сначала глянут, и если есть что интересное, тогда группу придется снимать с этой хаты…»
Ответы помощника были Игорю не слышны, но, по всему получалось, что и того стрельба из автоматов не слишком взволновала. И что помдеж вполне согласен со своим начальником: если гаишники найдут горку-другую трупов, тогда есть смысл срывать следственно-оперативную группу с места какой-то квартирной кражи. А если нет, то нечего и дергать людей из-за всякой ерунды.
Увидев, что дежурный, с его темпами, еще не скоро найдет возможность уделить внимание торчащему перед окошечком посетителю, Игорь махнул рукой и отправился на поиски кабинета самостоятельно. Не прошло и десяти минут, как искомый объект был обнаружен в каком-то запутанном коридорчике то ли на первом, то ли на цокольном этаже.
Двое рубоповцев были уже на месте. Где находится разыскиваемая Игорем парочка, они разузнали. И предложили взять их завтра, с утра пораньше, когда те будут отсыпаться на снимаемой ими квартире после очередных кабацких приключений.
Покончив с этим вопросом, Павел, начальник отделения, крепкий битюжок с фигурой бывшего борца, с удовольствием потянулся и со вкусом проговорил:
— Ну и нам бы не мешало перед делом отдохнуть. Сейчас в порт смотаемся, ребята из краевого РУБОПа просили кое-что разузнать. А вечерком…Как насчет по пивку? После сытного обеда, по закону Архимеда… Кстати, ты нормально поел?
— По пивку — с удовольствием. А обед мне подпортили.
И Игорь, не без умысла разузнать хоть что-нибудь о находкинских чудесах, стал подробно и красочно рассказывать об инциденте с чеченцами. Но, почувствовав, что коллеги реагируют как-то странновато, быстро завершил повествование пятью-шестью сухими фразами.
Мужики, переглянувшись, спросили:
— «Ниссан» какой?
— Белый. «Лаурель».
— Номер запомнил?
— Конечно. У него старые номера: 32–57…
Мужики еще раз переглянулись.
— Ты где устроился?
— В гостинице.
— Поехали!
Подлетев с Игорем к гостинице на старенькой «Королле» с тонированными стеклами, рубоповцы сопроводили гостя в номер, заставили собрать вещи, выписаться и рванули вместе с ним куда-то за город, пару раз проверившись на светофорах: нет ли хвоста.
Все это начинало походить на какой-то третьесортный боевик или просто глупый сон. Но Игорь не задавал вопросов. Похоже, он и так создал ребятам серьезные и неожиданные проблемы. А в подобной ситуации есть только одна форма достойного и разумного поведения. Молча делать то, что советуют аборигены, обладающие всей полнотой информации и принимающие адекватные решения. Все разговоры потом. А в том, что разговор будет обстоятельный, Игорь не сомневался. Притормозив по пути у каких-то киосков, Павел загрузил в багажник два ящика бутылочного пива. А по второму заходу вернулся с огромным пакетом. В нем лежали разнообразные рыбные наборы, сушеные кальмары в вакуумной упаковке и три бутылки водки. На троих.
В находкинском порту своих рубоповцев хорошо знали. Во всяком случае, на том КПП, через который они проехали, никто никаких пропусков не спрашивал, вопросов не задавал, в машину не заглядывал. Вохровец на въезде, поднимая шлагбаум, приветливо рукой помахал. Пока Павел с народом общался, Димка — его напарник, худощавый, резкий в движениях, типичный сыскарь по манерам и разговору, проехал с гостем прямо на край бетонного причала. Из машины выходить не стали, чтобы зря не светиться, но дверки с видом на море распахнули. В душноватый салон ворвался свежий воздух, пахнущий морскими водорослями, рыбой, сизовато-прозрачной гарью корабельного топлива и еще тысяча и одним запахом огромного порта, принимающего и переваливающего самые разные товары и грузы со всего мира. И этот запах, и сумасшедшие крики чаек, дерущихся из-за разной дряни, плавающей на радужных от мазута волнах… Все это вдруг так напомнило Игорю родной город и его свинцовые, дышащие холодом бухты, что даже горло сжало спазмом неожиданной тоски и какой-то смутной тревоги.
Но все же этот порт здорово отличался от дальнего северного собрата. Во-первых, своими размерами и размахом работ. Это было что-то невероятное! Огромная, закрытая от штормов и ураганов, бухта. Сколько хватает глаз — бетонные и насыпные пирсы и причалы. Десятки судов и суденышек под разнообразными флагами: воющих, гудящих и ревущих на рейде, громыхающих люками и лебедками у берега под разгрузкой, ползущих на канатных усах за широкогрудыми, похожими на богатырские галоши буксирами. И краны-краны-краны…
Во-вторых, людьми. Много здесь, на территории порта, было какой-то разношерстной публики, явно не имеющей отношения к основным морским профессиям. Каких-то суетливых, дерганых мужичков, больше всего похожих на билетных барыг, промышляющих по вокзалам. Потасканных девок. И вальяжных «братков», разгуливающих с хозяйским видом по причалам, сходням и даже по палубам судов.
А в третьих — все же отличался и запах. Теплое море. Конечно, с Черным или Средиземным не сравнить. Но тем не менее, даже сейчас, в октябре, оно еще хранило и отдавало городу накопленные за лето запахи буйно заросших и щедро прогретых солнцем сопок. Долетало сюда и ласковое дыхание залетных субтропических ветров. От дальних берегов несли свое влажное тепло прихотливо-извилистые морские течения. Теплое море. Поэтому и запах гнильцы примешивается ко всем остальным. К запаху рыбы, к запаху водорослей. И к запаху самого города. Здорово здесь гнильцой потягивает.
— Видел громадину? — без особой гордости, с какой-то непонятной интонацией спросил Димка.
— Да-а!..
— Миллиарды долларов оборота. И все — им в карман!
— Кому — им?
— Слушай, ты что: с Луны свалился? Или вы там у себя, как в том анекдоте про Урюпино, живете? У вас что, чеченцев нет?
— Да есть немного. Врач один — хирург в областной больнице. Отличный мужик. Ну, еще может, кто-то где-то. У нас со сталинских времен кого только в области нет. Всех перемешали. Особенно политических, кто без права выезда после лагерного срока оставался. Правда, в прошлом году было дело: заехали какие-то молодые, резкие, человек десять. Но наши «братки» их быстро из города выжали. Ну и мы помогли, чем могли… Я их даже и не видел почти, ими мужики из «бандитского» отдела занимались.
— Ну и молодцы. А мы вот… Хотя, не в нас дело. Может быть, ваш город им и не особо нужен был, не тот масштаб. А у нас такой кусок: они за него кому хочешь глотку перегрызут. Местные чечены не справятся — из Грозного подмогу пришлют. Им теперь на их суверенитет большие бабки нужны…
Грозный
— При-ивет!
— Ой! — Людмила испуганно шарахнулась к стене. Сердце бешено заколотилось и онемевший язык наждачным листом зацепился за мгновенно высушенное жутким страхом небо. Больше ни сказать ничего, ни закричать она не смогла. Ноги стали ватными, а потом будто вообще исчезли, напоминая безвольно сжавшемуся телу о своем существовании только противной мелкой дрожью в коленях. И лишь одна мысль бешено пульсировала в голове: «Ну, не надо! Ну, пусть это будет сон! Ну, не надо!».