— Покажите!
Володя взглянул на двух буржуек, на людей и, покраснев, сказал, что комсомольский билет здесь не покажет.
— Ага… понятно! — насмешливо произнес милиционер. И, уже обращаясь к Володе на «ты», поинтересовался, что у него в мешке.
— Поросенок!
— Ага.
«Ага» прозвучало так красноречиво, что ни у кого из присутствующих не оставалось сомнения — поросенок украден.
— Прошу пройти в милицию! — с металлом в голосе предложил милиционер. — И вас, гражданочки, прошу, — обратился он к буржуйкам уже другим тоном, без металлического оттенка.
В милиции буржуйки снова подняли крик, в один голос требуя, чтобы Володю посадили в допр, а тот на все вопросы мрачно отвечал:
— Он мне прокусил штанину!
Еще одно вещественное доказательство — поросенок, вытряхнутый из мешка, хрюкал возле стола, напрасно ища какой-то поживы.
— Ваши документы! — потребовал от Володи милицейский начальник, совсем еще молодой человек.
— Документы остались дома…
— А комсомольский билет? — подсказал милиционер, задержавший Володю.
— Ваш комсомольский билет!
— Не покажу!
— Как не покажешь?
— Выведите вот этих буржуек, тогда покажу.
Начальник, рассердившись, стукнул кулаком по столу: «А ну-ка, давай без выкрутасов! Ты не у тещи в гостях!» Милиционер подошел к Володе с явным намерением вывернуть у него карманы. Твердохлеб уцепился рукой за боковой карман на гимнастерке: «Разве только руку оторвете!» Буржуйки закричали, но в это время открылась дверь и в комнату зашел Федор Светличный.
— Что случилось? Что за базар развели?
— Товарищ начмил, задержали неизвестного! — вскочил из-за стола начальник.
Светличный повернулся к Володе. Тот так и обмер. Пропал! Теперь не избежать ему тюрьмы: запроторит за решетку из мести за свою сестру, за жену Ивасюты, которую в свое время заклеймил Твердохлеб как кулацкую волчицу!
— Постой, постой, где я тебя встречал?
Володя опустил голову, старался прикрыть рукой цепочку от часов, которая свисала, прикрепленная к поясу.
— Постой, постой! — Заметив цепочку, Светличный тотчас вспомнил и хлопнул ошеломленного парня по плечу, радостно воскликнув: — Володя! Крестник!..
Как только милиционеры поняли, что и к чему, как только услышали слово «крестник» и увидели, что их начальник милиции обнимает задержанного парня, они сразу приняли меры, чтобы реабилитировать себя в глазах Светличного: старший подморгнул младшему, тот понимающе кивнул головой и стал выпроваживать притихших нэпманок:
— Давайте, гражданки, давайте! В другой раз придете, тогда разберемся.
Володя же с пустым мешком за плечами пошел за Светличным.
Выслушав рассказ Володи о том, как он попал в милицию, Светличный долго смеялся, все переспрашивал:
— И здорово ударил?
— Да изо всей силы…
— Молодец! Хочешь ко мне в милицию?
Володя, застигнутый врасплох этим вопросом, не знал, что и сказать, а Светличный, по-своему оценив это молчание, не стал ждать ответа:
— Ну, хорошо, хорошо, знаю, у тебя и в селе работы по горло.
Дружелюбно посмотрел на Володю, раздумывая, чем бы порадовать неожиданного гостя.
— Оружие есть?
— Да где там… — ответил Володя, и лицо его стало несчастным и обиженным.
— Какой же ты секретарь ячейки без оружия? — удивился Светличный. — А ну-ка, иди сюда! — Подошел к большому, обитому железом шкафу, отпер дверцы и царским жестом показал на среднюю полку: — Выбирай, какой понравится тебе!
У Володи пересохло в горле, задрожали руки. На полке навалом лежали наганы и пистолеты разнообразных марок и размеров. В кобуре и без кобуры, вороненые и никелированные, вытертые до белого металла или почти новые, с барабанами и магазинами, где, как в зловещих гнездах, притаились разных калибров патроны, — они все так и просились, чтобы их взяли в руки, прикрепили к поясу, к бедру, истосковавшись в этой обитой железом тюрьме. Володя даже вспотел, перебирая, ощупывая, примеряя оружие, а Федько наблюдал за взволнованным парнем, улыбаясь: сам же когда-то был таким!
Выбрав наконец тяжелый парабеллум в твердой, словно из дуба, кобуре, раскрасневшийся и счастливый Володя оторвался от шкафа, преданно посмотрев на Светличного:
— Спасибо!
— Носи на здоровье!
Володя вышел из милиции с такими ушами, словно их там беспощадно драли: прощаясь, Светличный попросил его зайти на хутор Иваськи и передать Тане, чтобы ждала брата в гости.